Лишь тогда он остановился и огляделся. Оказывается, за своими мыслями он дошёл аж до гончарной мастерской. Был будний день, стояла жара под тридцать, и туристов почти не было. На качелях сидела Яна и лениво раскачивалась. Она была в цветастом вылинявшем платье, в котором Ярослав увидел её в день приезда. Платье было ей длинно, и подол почти касался земли. Яна притормаживала одной ногой и бесстрашно везла мыском босоножки по песку, поднимая под качелями пыльное облачко. Во всей её позе читались крайняя лень и скука.
Ярослав хотел проскочить мимо, да не тут-то было.
– Эй, ма-асквич, – окликнула Яна, – куда собрался?
– Не твоё дело! – огрызнулся Ярослав. – Сидишь и сиди!
– А то что? – Яна влезла на сиденье с ногами и присела, давая качелям ход.
– А то ничего! – почти выкрикнул Ярослав.
Ну почему, почему в такой момент, когда никого не хотелось ни видеть, ни слышать, ему попалась именно эта вредная надоеда?!
Качели увеличивали размах с трудом – они были громоздкие, большие, качайся хоть вчетвером, – и протяжно визжали при каждом движении.
– Тяжело-о-о! – капризно сказала Яна и повисла на руках, поджав ноги. – Эй, ма-асквич, раскачай меня!
Ярослав хотел ответить что-нибудь резкое, но вместо этого неожиданно полез на качели и стал зло их раскачивать. Раскачаться действительно оказалось трудно: массивные полбревна на двух верёвочных подвесах никак не хотели набирать амплитуду, верёвка натирала ладони, но ему это было без разницы – наконец-то он нашёл, куда приложить свою дурную энергию, бьющую через край.
Яна, напротив, смотрела насмешливо и с любопытством. На лицо её падала тень, и глаза от этого казались почти чёрными. Она не помогала раскачиваться и не мешала, а замерла, крепко вцепившись в верёвки. От того, как она глазеет, Ярослав почему-то злился ещё сильнее. Он глубоко приседал, подбавляя качелям ходу, а потом резко выпрямлялся. И потихонечку дело пошло: всё шире становился размах, всё тревожнее скрип металлических крюков над головой. Постепенно Янина насмешливая улыбочка делалась всё напряжённей и скоро совсем исчезла. Теперь в глазах зловредной девчонки, к удовольствию Ярослава, читался страх. А качели чем больше раскачивались, тем легче давалось движение и тем меньше требовалось усилий.
– Хватит! – наконец не выдержала Яна. – Останови!
– Фиг! – коротко и зло ответил Ярослав. – Хотела качаться, вот и качайся.
– Останови, придурок! – Глаза Яны налились слезами. – Дебил! Я же упаду!
