Яне Оксанка велела ничего про гнездо не говорить, «потому что ей ни за что нельзя рассказывать секреты», но сама проболталась в тот же день, и потому Яна то и дело тёрлась у забора, особенно в дежурство Ярослава, и всячески его доставала, как умеют одни девчонки: дразнила «масквичом» и «птичьим диверсантом», пыталась, по обыкновению, продать какую-нибудь мелкую ерунду, просила фотик «пощёлкать», смартфон для селфи и всё в таком духе. И как же много вопросов она задавала – жесть просто! Носят ли девчонки в его классе одежду с «Монстр Хай»? А портфели с «Монстр Хай»? А с «Май литл пони»? А мальчики? А девочки с мальчиками в Москве дружат? Так, чтобы по-настоящему, как парень с девушкой? Вот у них, к примеру, не дружат, потому что мальчишки все идиоты. А в математическом классе много задают? А сложно? А он может решить уравнение с двумя неизвестными за пять минут? А спорим, не сможет? А если он проспорит, он ей тогда что? Давай на пятьдесят рублей спорить? Ну ладно, давай на десять… ну на рубль… И опять своё: «Ма-асквичи та-аки-ие жа-адные!» Не человек, а какое-то стихийное бедствие! А то? А это? А вот это? А-А-А-А!!!
Потом ещё раньше времени смена приходила, Олька с Олесей, и давай тоже выспрашивать: «А птенчики уже выросли? А когда вырастут? А они, когда вырастут, будут комаров есть? А хлебушек? А червячка? А они петь умеют?»
То есть никак не получалось у Ярослава последить за гнездом в спокойной обстановке. Уже не рад был, что связался. Даже фотоаппарат брать с собой на пост было теперь неохота.
И вот на третий день, а может быть, на пятый – Ярослав как-то не очень за днями следил – все отправились обедать. Прибежала с поста Оксанка, доложила обстановку: мол, всё спокойно, взрослые трясогузки исправно доставляют невидимым птенцам провиант, птенцы пока не вылетали, но наверняка уже вот-вот, потому что их очень-очень хорошо кормят, сразу видно, – ну и так далее. Она умудрялась рассказывать, даже когда глотала, обжигаясь, тёть-Маринин борщ.
– А ещё нам дорогу будут ремонтировать! – ни к селу ни к городу сообщила Оксанка.
– Какую дорогу? – не понял Ярослав.
– Ну, нашу дорогу, старую, – сказала Оксанка беспечно, принимаясь за второе. – Там целую машину привезли этих… мелкие такие серые камешки, вот такусенькие. Как в туристической зоне насыпаны, знаешь?
За окном и правда что-то громыхало и лязгало – в городе так гремела помойная машина по утрам, когда в неё опрокидывали контейнеры с мусором. Из окна потянуло бензином и пылью, и тётя Марина закрыла раму.
