Все гуманистические идеи тут же повыдуло у меня из головы, и больше всего я хотел сейчас утопить проклятый корешок в спиртовом растворе — чтобы подох, и больше, паскуда такая, пасть свою на меня не разевал!
Ах ты же гнида! А если я от его яда сдохну?! И не надо мне говорить, что, мол, не нужно было трогать, он бы и не покусал — идите нахрен! Хорошие, добрые корешки не кусаются, яд в рану не впускают, и не вопят дурным голосом так, что все вокруг помирают! А значит — иди нахрен, мандрагор хренов! Вернее — в спиртовый раствор.
Хватаю корень поперек тулова так, чтобы не мог достать и борюсь с желанием оторвать ему «член» (а чтобы пообиднее наказать за агрессию!), другой рукой беру заранее приготовленные иглы от одноразового шприца и сосредоточенно, аккуратно мочу их в капельках крови мандрагора. Смазал десяток — хватит, достаточно. Разложил на полиэтиленовой сумке — пусть подсохнут. Открыл пластиковую емкость со спиртовым раствором, схватил нож и одним движением отчекрыжил мандрагору «шевелюру» — «ботва» мне не нужна. А затем с чувством мстительного удовлетворения плюхнул мандрагора в раствор. Все! Готово! Накрыть крышкой, вот так, и…
А что «и» — я уже додумать не успел. Очнулся уже утром, от лучей солнца, которые коснулись моих глаз, пробившись через негустую крону старого дуба. Вокруг никого не было — тишина, покой. И только еле заметные бугорки указывали, что когда-то на этом месте было довольно-таки большое по сельским меркам кладбище.
Пластиковый «бидончик» стоял передо мной — я заглянул в него, открыв крышку — в емкости плавал знакомый корень, уже совершенно не подававший никаких признаков жизни. На пластике пакета в рядок — десяток игл от трехкубового шприца, покрытых засохшей темной пленкой.
Лопатка, испачканная черноземом, порванные перчатки, рюкзачок. Все, как было ночью. И фонарик на месте — горит, и даже вполне себе ярко. Светодиодный, не просто так.
— Ну ты и напугал нас, хозяин! — голос из пустоты заставил меня вздрогнуть — Чуть концы не отдал! Нельзя же быть таким неосторожным! Еле вытащили тебя, чуть не помер! Яд мандрагора — это тебе не сгущенки поесть! Кстати, сними с ушей повязку, люди не поймут.
Точно. Повязка на ушах — я к ней уже как-то и привык, даже не заметил, что она все еще на мне. Сдернул, вытащил беруши…сразу услышал чириканье птичек, шум дубовых листьев, а еще — свое тяжелое дыхание. Почему тяжелое? Да слабость, черт подери! Похоже, что мандрагор как следует меня отравил…бесы зря говорить не будут. Укушенный палец до сих пор красный и чувствительный к касанию. Ноет!
