— Что же исчезло? — терпение неожиданно иссякло, и вопрос получился грубым.
— Книги. Те самые, которые были в захоронении, — словно обороняясь, выпалил он.
Мои брови поползли на лоб, а Хальзов поспешил объясниться:
— Книги лежали у меня дома, и я минимум час в день уделял им внимание в течение этих двух лет. Вчера я зашел домой и по привычке бросил взгляд на стол, где под стеклянной витриной лежали находки. Тома исчезли.
— И вы согласны нести расходы ради того, чтобы вернуть себе какие-то заклинания?
Хальзов сделал все, чтобы не назвать главную причину.
— Столь древних книг на земле не так много.
Им около тысячи лет, и это уже само по себе представляет культурную и историческую ценность.
Кроме того, они имеют инвентарные номера и подробно описаны. Случись какая проверка, я не выкручусь. В моем возрасте, а мне уже восемьдесят два, придется освободить кресло директора — слишком много претендентов.
Я была поражена, Руслан Рустамович не выглядел столь древне. Его энергичности мог позавидовать мужчина в расцвете сил.
— А что содержание?
— Вы считаете, текст оригинала может пригодиться в вашем расследовании?
— Не исключено, что люди, заказавшие пятерых скакунов и будду, заинтересовались содержанием книг.
— Откуда они могли знать о них?! Я никому не говорил.
— А Жукецкий?
Элементарное предположение несколько смутило собеседника. Подумав, он попросил поговорить с Виктором, но пока не раскрывать, что именно он был заказчиком расследования.
Я состряпала на лице удивление и заставила Хальзова отступить.
— Ну, хорошо, хорошо, поступайте, как сочтете нужным, только верните тома.
— Кто знает о том, что книги пропали?
— Никто. Я живу один, жена умерла полгода назад, а дети и внуки разбросаны по всей стране.
Раз в неделю ко мне приходит убираться соседка.
Признаться, я никогда не прятал книги. Двадцать лет работы реставратором научили меня обращению со старинными вещами. Лишний раз переставлять драгоценный экспонат не стоит. Может плохо кончиться.
— А из родственников никто не мог…
— Нет, я никому не показывал то, над чем работаю.
— Почему?
— Не люблю демонстрировать отдельные куски. Вот разобрался бы с письменами до конца, тогда можно было бы и похвастаться.
У меня самой существовали определенные принципы работы, изменять которым мне было крайне неприятно, поэтому ответ сошел бы за правдивый, убери я из поля зрения жадность собеседника. Хальзов явно не желал делиться всей известной ему информацией. Придется дожимать директора, но это не сложно, ведь он платит деньги, и долгое расследование не в его интересах.
