То тут, то там виднеются следы синяков. Пожелтевших и синеватых.
Она кинулась вперёд, вырвала чип. Ха. Ей хватило выдержки не сдуреть от боли.
Это больно. Вытаскивать чип, вживлённый в плоть. Невыносимо рвать одним махом миниатюрные сцепки с нервными окончаниями. Мне было больно, когда я делал это. Неоднократно. Но лучше не становилось. И привыкнуть к этой боли было невозможно. Каждый раз, как будто впервые, рвёшь связь с реальностью и бросаешь себя в жадно разинутую пасть. И пока эта сука-боль перемалывает тебя своими жерновами, ты обираешь себя по клеточке заново в единое целое.
Кейтлин Роу бросилась вперёд, предлагая себя в обмен на жизни своей семейке.
Продала свою никем не траханную щель и чрево. Дешево или дорого? Одна новая маленькая жизнь взамен двух. Одна новая маленькая жизнь и огромные перспективы для меня. Необъятные. Неужели жизни этих двоих стоят так дорого?
Плевать. Пусть исполнит свои обязательства, а я исполню свои. Она родит мне наследника и отправится назад глотать пыль лазуритовых шахт, подыхать глубоко под толщей земли.
— Сейчас твои глаза с зеленоватым отливом… Давай, крыска, завершим то, что начали. Мне ещё нужно пристроить тебя при себе.
Крыска. Крыска и есть. Наглая маленькая крыска-альбинос. С невероятными глазами, меняющими свой цвет. Дагоррианцы… В их глаза можно смотреть бесконечно долго, наблюдая как они меняют свой цвет в зависимости от их мыслей.
Смотреть и угадывать, что они хотят этим сказать.
— Я надеюсь, всё получится с одной попытки, Кейтлин. Не в моих правилах возиться в подобными тебе.
Кейт вскидывает на меня взгляд своих глаз. Огромные глазищи на половину треугольного лица с острым подбородком и сердито поджатыми губами. Она поджимает их так, что они становятся узкой бесцветной линией. Хотя они у неё не такие — пухлые, сочные. Сейчас они почти обескровлены. От страха или от чего-то другого? Но знаю, что они могут быть и другими: распахнутыми в отчаянном крике тёмно-красными створками на бледном лице. Такими, какими я увидел их, когда она, выхватив лезвие, бросилась вперёд, вступившись за родных.
— С подобными мне? Каким же?
— Тебе показать? Какой тебя вижу я? Тощая, в синяках… На такую встанет только у изголодавшегося или…
Кейтлин тощая, нескладная. Глядя на россыпь синяков на её бледной коже, начинает казаться, что она ещё и неуклюжая. Кейтлин Роу собрала на себя все острые углы, какие только было можно, и отпечатала их на своей коже. Впалый живот едва заметно дрожит от слабого дыхания под выступающими рёбрами.
