Генерал-джедай Ки-Ади-Мунди
Когда Этейн вскочила на ноги, Дарман уже упер Джинарт лицом в стену и приставил бластер к ее затылку.
— Спокойно, мальчик, — тихо сказала старуха. — Я не желаю тебе зла.
Дарман крепко держал ее. Его серьезное лицо было таким добрым и так не вязалось с насилием, которое он был готов причинить, что Этейн вздрогнула.
— Пусти ее, Дарман, — сказала девушка. — Она тоже джедай. Солдат мгновенно отпустил женщину.
- Я не джедай, говорила же, — раздраженно бросила Джинарт. Она посмотрела Дарману в лицо. — Выходит, ты готов пристрелить старушку, так?
— Да, мэм, — ответил тот. Этейн в ужасе уставилась на него. — Опасность принимает самые разные формы. Не все солдаты — молодые мужчины, и не все солдаты носят форму.
Этейн ожидала, что Джинарт пнет его в промежность, но старуха лишь удовлетворенно улыбнулась.
— Разумный мальчик, — сказала она. — Далеко пойдешь. Положись на него, Этейн. Он свое дело знает. — Она поглядела на бластер, который спецназовец все еще сжимал в руках. — DC-семнадцать, как я погляжу.
— Их всего четверо, — сказала Этейн, ожидая, что Джинарт будет так же разочарована, как и она.
— Я знаю. — Старуха вручила ей груду тряпья. — Полноценное отделение клонов-коммандос. На, переоденься в сухое. Не слишком шикарное, зато чистое. Да, я знаю о них все. Я слежу за тремя остальными.
— С ними все в порядке? — Дарман снова переполошился, распространяя вокруг себя ту ауру ребенка, которая так нервировала Этейн. — Я должен с ними встретиться. Где они?
— Направляются на север.
— К ТВ Гамма.
— Как скажешь, парень. Заставили вы меня побегать, все четверо. Выслеживать вас трудновато.
— Так нас учили, мэм.
— Я знаю.
Джинарт продолжала разглядывать лицо Дармана.
— Ты и впрямь идеальная копия Фетта, не так ли? В его лучшие годы, конечно. — Ее голос сделался ниже, потеряв хриплое дребезжание, характерное для глубоких стариков, и Этейн подумала: а вот не откроет ли она прямо сейчас, что на самом деле является ситхом? Рука девушки украдкой скользнула под мокрый плащ.
Джинарт вдруг стала черной как корусантский мрамор, ее тело утратило всякую текстуру вместе с волосами, тканью одежды и морщинами — она как будто стала воском, влитым в грубую форму. Ее фигура начала преображаться.
Нелепо-добродушное лицо Дармана прорезала улыбка — можно было подумать, что он видит эту картину не впервые. На сей раз Этейн была готова. Она сконцентрировалась; представила меч как продолжение руки. Она была готова к бою.
