— Угу. — Каждый предмет экипировки Дармана обладал более высокими техническими характеристиками. Просто жизнь обычного солдата ценилась меньше, чем жизнь спецназовца. Так было заведено, и Дарман никогда не задавался вопросом почему — или задавался, но недолго. — Все в одном.
— Здорово. — Солдат одобрительно кивнул. — Задание выполнено, э?
— Угу, — тихо ответил Дарман. — Выполнено.
Боец замолчал. Может, не очень-то хотел болтать со спецурой. Дарман знал, что думают солдаты о нем и ему подобных. «Тренируются не как мы, воюют не как мы. Даже разговаривают по-другому». Сборище примадонн.
Дарман не считал себя заносчивым. Чего скрывать, он умел все, что требовалось от солдата, и не только: штурмовые действия, подавление внутренних беспорядков, освобождение заложников, взрывные работы, точечные убийства, слежка, не говоря уже о всевозможных пехотных операциях на любой территории, в любых условиях и в любое время. Всему этому он учился на тренировках — сперва на тренажерах, потом с настоящими боеприпасами. Учился вместе с отделением — тремя братьями, с которыми провел всю сознательную жизнь. Они соревновались с другими отделениями, с тысячами точно таких же клонов… только не совсем таких, потому что эти четверо были братьями и отличались от других.
Но как жить без отделения, его не учили. Теперь придется узнать на горьком опыте.
Дарман нисколько не сомневался, что является одним из лучших спецназовцев в истории. Его не отвлекали повседневные заботы вроде семьи и хлеба насущного — как говорили инструкторы, ему посчастливилось не знать всего этого.
Но теперь он был одинок. Очень, очень одинок. Что весьма выбивало из колеи.
Дарман долго размышлял в молчании. Выжить, когда все товарищи погибли, — гордиться тут было нечем. Чувство, которое он испытывал, напоминало то, что сержант-инструктор описывал как… стыд. По-видимому, так погано бывало после поражения.
Но ведь они победили. Это была их первая битва, и они победили.
«Неумолимый» выдвинул трап, и в ангар хлынул яркий свет орд-мантелльского дня. Дарман машинально надел на голову шлем и встал в ровную линию солдат, ожидая высадки и дальнейшего перераспределения. Теперь его заморозят и будут держать в криосне, пока долг не позовет опять.
Вот, значит, каково послевкусие победы. Как же тогда будет после поражения?
* * *
ИМБРААНИ, КИИЛУРА: 40 СВЕТОВЫХ ЛЕТ ОТ ОРД-МАНТЕЛЛА, РУКАВ ТИНГЕЛ
Барковое поле переливалось всевозможными оттенками, от серебристого до алого. Ветерок с юго-запада колыхал колосья волнами. Прекрасный день позднего лета; вот только для Этейн Тур-Мукан он стал одним из самых кошмарных в ее жизни.
