Гарри Каплеру тоже было далеко до того, чтобы называться вполне счастливым человеком. Прежде всего, из-за неустроенности дочери. То есть, с одной стороны, он был вполне удовлетворен ее успехами в бизнесе. Знал, что, если с ним (не дай Бог) что-нибудь случится, Рэчел останется при деле и при деньгах. Но с другой стороны, он видел, как она страдает, потеряв приятелей. И не приобретя новых.
Мистер Каплер мечтал о внуке или внучке, что было вполне естественно для солидного пожилого еврея.
Солидного и пожилого, но нестарого. Ибо в свои пятьдесят девять лет вдовец Гарри Каплер и сам страдал без женщины и мечтал о любовнице. И его страдания и мечтания были так же очевидны Рэчел, как и ему — ее. Мы думаем, что у нас есть монопольное право и какие-то Богом данные способности читать мысли наших детей или делать исключительно верные выводы из наших наблюдений. Ничего исключительного! Они видят то же самое в нас, что мы в них. Рэчел видела, как страдает от одиночества ее отец и как жадно он поглядывает на эту русскую Раю, которая приходит к ним убираться и готовить.
Два раза в неделю Рая приходила к Каплерам. Во вторник и пятницу. Она приходила рано утром с тем, чтобы мистер Каплер и Рэчел оба могли высказать свои пожелания. Заказать меню. Скажем, мистер Каплер летом обожал холодный борщ. А Рэчел хотелось пирожков с зеленым луком. И она заказывала Рае пирожки с зеленым луком. Или ему — компот из яблок. А ей — вареники с вишнями. Отец и дочь полюбили русскую пищу. Русскую, белорусскую, украинскую, польскую, еврейскую — как их разделить?! Полюбили и составляли очередное меню с большим энтузиазмом. Может быть, это были счастливые минуты их семейного единения, минуты, когда они чувствовали себя настоящей семьей. Для каждой семьи важны такие минуты.
Тут был свой психологический момент. Вернее, два вектора, исходящие от Гарри и Рэчел Каплеров и направленные в сторону супругов Кузьменко. Отцу нравилась Рая. Дочь сходила с ума по Федору.
Стоял благодатный сентябрь Новой Англии. Была теплынь и нега. Начиналось утро четверга. За окнами каплеровского особняка горели розы и пузырились бегонии. На яблонях сорта «Макинтош» висели краснобокие плоды. Розы и бегонии были посажены еще при жене Каплера. Яблони росли со времен каплеровского отца. Отец и дочь пили кофе с бейглами, когда пришла Рая. Она хотела было пойти вниз, начать стирку, но ее остановил Каплер:
— Попей с нами кофе, Рая.
— Спасибо, мистер Каплер. Я напилась дома.
