Наутро они пошли в столовую, где фрау Ева кормила приезжих эмигрантов континентальным завтраком. Так повторялось за многими столами. Континентальный завтрак. Особенно забавно звучал этот континентальный завтрак, когда о нем рассуждали толстенные тети, приехавшие с юга России или с Украины. Фрау Ева, континентальный завтрак и еще коллект. Это слово произносилось постоянно.
После булочки, кофе с молоком и варенья Давидик чувствовал себя особенно весело, да еще веселили его эти новые слова: «фрау Ева», «континентальный завтрак» и «коллект». Мама подробно рассказывала соседям по столу о том, как они выезжали, о папе, о таможенниках. Теперь можно было рассказывать без опасения. Вокруг сидели друзья — такие же, как и они с Давидиком, бывшие отказники. За соседним столом сидела шумная компания. Видно было, что эти люди приехали давно, так свободно они себя чувствовали в пансионе. Разговаривали они как-то особенно, сначала почти непонятно для Давидика, потому что неправильно выговаривали множество слов. Когда Давидик разобрался в этих словах, ему стало совсем весело. Он стал играть в придуманную игру: расшифровывать их слова.
Самым замечательным среди этой компании показался Давидику здоровый парень с коричневым жирным лицом, обросшим щетиной. Он давно прикончил свои булочку и кофе с вареньем, а теперь принялся за свиную ногу. Он обгрызал эту свиную ногу, приговаривая на разные лады смачное словцо рулька: «Рулька эх, рулечка!» Но выходило у него: «Гулька, гулька, эх, гулечка!» Словно он обгладывал не свиную ножку, а голубя. И макал луковицу в солонку. Самое смешное было то, что его жена, сонная, заплывшая жиром женщина с растрепанными бесцветными волосами, ласково оглаживала парня по спине, повторяя: «Голя, питайся, Голяшечка». На самом деле парня звали Гошей. Но жена повторяла: «Голя, Голя, Голяшечка». Давидик так увлекся этим зрелищем, что неприлично таращился на парня и его жену.
— Хочешь догрызть? — обратился к нему парень со свиной ногой.
— Спасибо, я сыт, — ответил Давидик вежливо. И отвернулся.
Но парню захотелось развлечься. Он обтер сало о выгоревшие тренировочные штаны и подсел к Давидику.
— Тебя как зовут, хлопец? — дохнул парень на Давидика луковой отрыжкой.
— Давид.
— А меня Гоша. Будем знакомы!
Давидику всегда приходили в голову разные штуки. И теперь, едва парень назвался Гошей, Давидик дал ему прозвище Голиаф. Ясно, не вслух. Такой это был громадный и дикий парень. Тетя Маша назвала бы Голиафа
