Вроде все прошло по плану, связать меня со смертью старейшин нереально. А про зелье Хиаши если и узнал, то никому не расскажет, будет сам искать. Ну, удачи ему в этом благородном деле. Пузырьки для зелья были специально зачарованы так, чтобы уничтожиться после подачи сигнала, а я его подал одновременно с активацией арта, который вырубил охрану старейшин. Почти все, кто видел зелье в действии, были в командах, направленных в схроны. Так что остается только один человек, который может рассказать о зелье, ну, еще и помолодевшая старейшина, но она сможет это сделать еще нескоро, да и кто же ей даст столько времени.
Оставив в туалете Хомяка под обороткой, смотался в домен, где опять принял облик сына старейшины. После через тень на сигнал маячка, который оставил на старейшине, отправился к Хьюгам.
Из тени вылез очень удачно. В комнате вместе с Катсуми был мой дорогой коллега, который в данный момент проводил осмотр Катсуми. Также тут была прислуга, она первой меня и заметила, но успела только вскрикнуть, так как повалилась на пол из-за действия печати. Это будет еще одним доказательством причастности сына старейшины. Хьюга же оторвался от осмотра и, посмотрев на мое доброе лицо, попытался свалить. Вот только он не боевик, да и печать у него тоже есть, так что далеко он не удрал.
А дальше ловушка душ и кунай в сердце. Слишком просто, но это только начало для него, как и для других уже почивших. Образцы для ритуала перерождения я взял, так что мы с ним очень скоро увидимся.
После я многообещающе улыбнулся старейшине, от чего та испачкала пеленки, и запечатал её в свиток. Свидетельница того, кто убил ирьёнина и забрал Катсуми, есть, так что пусть теперь его ищут. А мне пора возвращаться в сортир, но перед этим придётся просидеть пару дней в барьере пока не закончится действие техники кражи лица.
После успешной операции прождать пришлось еще несколько часов, прежде чем все главы кланов разошлись. В кабинете, куда меня все же вызвали, остались только Хокаге, Данзо, Хиаши и старейшины деревни.
— Договор заключенный со старейшинами недействителен, потому моя дочь возвращается в клан. — Хиаши тянуть не стал и заявил это в ультимативной форме, как только я сел.
— А вы часом не ахуели, Хиаши-сан? — От моего вопроса макак подавился дымом, старейшины чуть не уронили челюсти, Данзо стоически держал морду кирпичом, а у Хиаши желваки заиграли на морде и вены лица вздулись.
— Да что ты себе позволяешь…
