— Боюсь, чтобы мне не низвергнуться в глубину!
Он, обратясь ко мне, сказал:
— Не бойся, нам должно взойти выше, — и подал мне руку.
Когда я схватился за его руку, мы очутились выше второй тверди; я увидел там дивных мужей, и покой их, и радость праздника их, неизглаголанного языком человеческим. После этого мы вошли в чудный пламень, который нас не опалял, но только просвещал. Я начал ужасаться, и опять руководивший меня обратился ко мне и подал мне руку, говоря:
— Нам должно взойти и еще выше.
С этим словом мы очутились выше третьего неба, где я увидел и услышал множество Небесных Сил, поющих и славословящих Бога. Мы пришли пред завесу, блиставшую как молния, пред которою стояли страшные великие юноши, подобные пламени огненному: лица их сияли паче солнца, и в руках их было огненное оружие; кругом со страхом предстояло бесчисленное множество небесного воинства. Руководивший меня юноша сказал мне:
— Когда отымется завеса и увидишь Владыку Христа, тогда поклонись Престолу славы Его.
Услышав это, я вострепетал и возрадовался, меня объяли ужас и неизъяснимая радость; я стоял и смотрел, когда отымется завеса. Ее отъяла некая пламенная рука, и я увидел Господа моего, как некогда Исаия пророк, сидящего на Престоле высоком и превознесенном, окруженного Серафимами. Он был облечен в багряную одежду, лицо Его сияло неизреченным светом, и Он с любовию обратил ко мне Свои очи. Увидев Его, я пал пред Ним на лицо мое, поклоняясь пресветлому и страшному Престолу славы Его. Какая же тогда от видения лица Его объяла меня радость — того невозможно выразить, так что и ныне, поминая это видение, исполняюсь неизреченной сладости.
В трепете лежал я пред Владыкою, удивляясь толикому Его милосердию, что попустил мне, грешному и нечистому человеку, прийти пред Него и увидать Божественную лепоту Его. Я исполнился умиления, размышляя о моем недостоинстве, и, рассматривая величие моего Владыки, повторял в себе слова Исаии пророка: О, окаянный аз! яко сподобихся, человек сый и нечисты устне имый, Господа моего очима моима видети!265 И услышал я, что премилосердый Творец мой изрек ко мне пречистыми и сладчайшими устами Своими три Божественные слова, которые столько усладили мое сердце и столько разожгли любовию к Нему, что я весь таял как воск от действия теплоты духовной, и исполнились надо мною слова Давида: бысть сердце мое яко воск таяй посреде чрева моего266. Потом все воинства воспели песнь предивную и неизреченную. После этого, не знаю, как, я очутился опять ходящим в раю. Пришла мне мысль, что я не видел Госпожи Пресвятыя Богородицы; и вот вижу некоего мужа, светлого, как облак, носящего крест и говорящего мне:
