— Знаю. Ну и чем все закончилось?
— Как сказал после ваш друг Геннадий Иванович Захаров, морду в кровь, но корпус не опозорили.
— Не этим достигается честь, — хмуро сказал Рохлин. — Не этим. Скажите спасибо Ольге Владимировне. Она вам тут такую защиту устроила, что я подумал, вам надо ордена вручить. Но я вам объявляю по выговору. Запомните: армия вне политики. И пока мы этого придерживаемся, никто не посмеет плюнуть в нашу сторону. Помните, Суворов говорил, что суть военной добродетели: отважность для солдата, храбрость для офицера, мужество для генерала. Привыкайте заранее прощать погрешности других и не прощайте никогда себе своих собственных. Обучайте подчиненных и подавайте им пример собою. А теперь я хочу спросить, какой пример вы им подали?
— Товарищ генерал, не мы первые начали, — сказал Быстров. — Вот им бы эти слова и сказать.
— Им это скажут их командиры, — сказал Рохлин.
События последнего времени не располагали Рохлина к веселым размышлением. Опять армия была втянута в кровавую разборку теперь уже в центре столицы. Что же ожидает страну завтра? Рохлин, как и многие офицеры, в конфликте ветвей власти был на стороне Ельцина. Борис Николаевич импонировал ему своей мужицкой прямотой. Как и многие, Рохлин во всем винил Верховный Совет и был искренне уверен, что он мешает всенародно избранному президенту. Казалось, уберут этих депутатов-говорунов, и все пойдет, как надо. Волков рассказывал ему, как 21 августа 1991 года здесь, в Волгограде, на малый Совет был приглашен начальник гарнизона Авакумов. Демократы спросили, будет ли он выводить танки на улицу?
— Не вижу смысла, — ответил Авакумов.
— Ну, может быть, чтобы раздавить митинг и демократию?
— Танки могут мять асфальт, давить траву, а здесь давить некого. Двадцать человек «демшизы» и человек сто любопытных. Сами разойдутся.
— Но вы скажите, будут выведены танки? — настаивал кто-то из присутствующих.
— Если будет приказ из Москвы, то выведем, — ответил Авакумов.
После того, как по радио сообщили, что в Москве арестованы члены ГКЧП, демократы начали кричать, что нужно арестовать Авакумова, поскольку тот подчинялся приказам министра обороны, а не демократии. А после у них и вовсе поехала крыша. Некоторые договорились до того, что нужно арестовать всех, кто улыбался во время путча. Десятки тысяч доносов пошли в Верховный Совет на тех людей, кто хотел сохранения СССР В основном, составителями этих листков были те люди, кто громче всех кричал и продолжает кричать о 37-м годе. Эти люди после августовского путча не исчезли, более того, многие из них заняли высокие должности. Рохлин это хорошо знал и старался вести себя в октябрьские дни осмотрительно.
