Ротмистр из пролетки выпрыгнул и сразу же замахал руками, останавливая проезжающего мимо извозчика.
– Вениамин Николаевич, решил сразу за дело в харчевне взяться? – поинтересовался я.
– Ваня, ты такой догадливый! – съехидничал тот. – Давай, лечись и не забудь про производство лекарств, кстати, вопрос с покушением еще открыт, если узнаешь что-нибудь – сразу сообщай.
– Хорошо, – кивнул я, пытаясь восстановить происшедшие события и понять, что меня и в какой момент зацепило в разговоре про готовящуюся акцию в резиденции императрицы.
Пока доехали до больницы, мысленно перебрал все варианты, но так и не вспомнил ничего. Нужно сесть и шаг за шагом все восстановить в памяти, желательно с той обстановкой, что царила в подвале харчевни. Хм, или про императрицу мне Гарри говорил еще до подвала? Впрочем, ротмистр профи своего дела, ниточки у него в руках, и наверняка имеются тузы в рукавах, раньше меня разберется во всем. Сейчас нужно восстановиться и отдохнуть.
Профессор отыскался в кабинете, время уже к вечеру, а посетителями весь коридор забит, и даже меня кто-то попытался не пустить. Михаил, который вперед убежал Семену Ивановичу докладывать, вышел из кабинета с профессором и на весь коридор рявкнул:
– Больница закрыта, завтра приходите!
Народ, естественно, стал возмущаться и шуметь. Никто не желает слышать ни о каком расписании и о часах приема, которые давно уже закончились. Только пригрозив сбегать за полицией, добились, чтобы народ стал медленно расходиться. А меня у окна, прямо в коридоре, компаньон расспрашивает.
– Семен Иванович, а может, мы в кабинет или одну из палат пройдем? – поинтересовался я после того, как тот велел мне снимать френч.
– Ой, голубчик вы мой, дорогой Иван Макарович, прости старика, совсем зашился и забегался, конечно, пойдем в кабинет, – махнул он в сторону двери, в проеме которой Сима стояла и губы кусала.
В кабинете вкратце повторил, упуская бо́льшую часть происшедших со мной перипетий. Профессор слушал невнимательно, осторожно ощупывал голову и ребра, объявив, что пулевым ранением займется в последнюю очередь. По его мнению, если до этого времени на ногах продержался, то и опасности нет. Ну не стал с ним спорить, да и чувствовал себя вполне сносно. Ага, но только до того момента, когда Семен Иванович начал повязку на плече разрезать и отдирать ту от кожи. А повязка-то спеклась от крови – больно ужасно! Делопроизводительница не выдержала и ассистировать отказалась, сказала, что лучше приведет кого-нибудь из сестер милосердия. Однако профессору помощь и не потребовалась, он остался доволен увиденной раной:
