– Получи, гад! – выкрикнул возница и шарахнул меня этой импровизированной дубиной.
Руки мгновенно онемели, удар смог парировать, но меня ощутимо повело, удар силу хоть и погасил, но он прошел в голову. Расчет, что у меня имеется несколько секунд передышки, не оправдался. Думал, что вознице придется гасить размах дубины (на это сила нужна немалая!), но у мужика в роду не иначе медведь затесался. Столб забора почти без отскока сразу же шмякнулся о мой бок, ребра явно затрещали. Я на резко подкосившихся ногах рухнул на колени и стал заваливаться. В этот момент мне на голову обрушился сокрушительный удар, – уже обливаясь кровью, через десяток секунд я услышал:
– Петр, ты его к праотцам-то не отправил? – поинтересовался возница.
– И хрен с этим гнидой! Никто плакать не станет, – сплюнул на землю рядом со мной распутинец.
Слюна-то в крови, отметил я про себя, порадовавшись кружащейся головой, что сумел достойно связанными руками помахать.
– Если ты его убил, то сам не жилец, – прошипел британец и попинал меня ногой.
Помимо воли из себя выдал пару стонов: этот британский козел меня по больным ребрам ногой пинал.
– Жив! – произнес Петр.
– Господин, чего с ним делать? – поинтересовался возница.
– В подвал тащите, – распорядился британец.
– Слышь, гнида на теле трудового народа, – склонился надо мной Петр и по печени кулаком заехал, – мы с тобой еще поговорим. Зря ты тут кони не двинул, пожалеешь теперь.
– Петр, не шибко его лупась, а то англичанин рассвирепеет, – шепнул подельнику возница.
– Он к Ваську подошел, – оскалился тот, нанося мне по ребрам еще два сокрушительных удара, – не видит.
Сука, похоже, все же ребро одно, а то и два, сломал – боль затмила разум мгновенно, и на некоторое время я выпал из происходящего.
Очнулся в полутемном подвале привязанным к столбу, и лишь тусклый свет из оконца под потолком озарял мою камеру. Н-да, иначе и не скажешь, это действительно камера, оборудованная для несчастных узников. Грубо сколоченные нары напротив у стены, рядом с массивной на вид дверью стол с табуретом. Кстати, тут устроена допросная, на столе стояла пепельница, писчие принадлежности и подсвечник с двумя свечками. Эх, хорош подсвечник, массивный, такой бы на темечко с размаху врагу опустить, и никакой врач не поможет. Ребра ныли, кожа на руках ободрана, правый глаз видел плохо. Блин, вот и прогулялся за патентом. И где же, интересно, люди ротмистра, которые должны за мной присматривать и охранять? Почему Ларионов одного человека у больницы оставил? Нас с профессором двое, и один никак уследить не сможет, да и толку-то с него! Так, надеяться не на кого, а сам я ничего сделать не в состоянии. Покрутил руками, веревка еще больнее в запястья врезалась, да и мышцы рук потянуты, вишу тут не менее получаса, судя по ощущениям: если больше, то вряд ли еще пальцы слушались бы.
