Фургон-корабль катился на юг по старым улицам. Солнце поднялось выше, и они поехали немного быстрее, потому что старик кучер теперь лучше видел бугры и рытвины на дороге. Первые полчаса Ривас не задавал вопросов насчет девиц внутри фургона, стараясь не выдавать своего интереса к этому промыслу. Однако мысль о том, что Ури может в настоящий момент находиться прямо под ним, не давала ему покоя, так что в конце концов он не выдержал.
— Сколько вам удалось набрать на этот раз? — с деланным безразличием спросил он, ткнув вниз своим порезанным пальцем.
— Четверых, — сказал старик. — А может, их уже только три. Найджел иногда глушит их слишком сильно.
— Сука, — откликнулся сзади Найджел.
— Найджел у нас не слишком церемонится с дамами.
— Угу, особенно с оцыпляченными, — согласился Найджел.
— Ясно, — кивнул Ривас.
Господи, подумал он, ну и парочка. Если мне удастся придумать способ вывести их из строя, прежде чем отчалить, я это сделаю. А если Ури здесь, я их убью. А если Ури здесь и она мертва, я…
Он отвернулся словно для того, чтобы посмотреть в глубь побережья, потому что испугался, что его обаятельная улыбка сменилась менее приятным выражением лица. Несколько шаров перекати-поля катились параллельно их фургону, напоминая скелеты каких-то шарообразных животных; когда они докатились до бугорка и на мгновение подлетели в воздух, Ривасу показалось, будто он видит на одном из них розоватое пятно… но тут старик снова заговорил, и Ривасу пришлось повернуться и слушать его.
— Меня звать Леденец, — сказал старик.
С десяти попыток, подумал Ривас, я и сам догадался бы.
— А я Пого Поссум, — представился он по наитию: вряд ли кто-нибудь из этих двоих читал книги. — Давно в этом… бизнесе?
— С шестого года прошлого Туза. И Найджел, и я, оба. Мы шатались по этим местам, когда молодой Сойер начал собирать последователей. Черт, да я ведь жил в Ирвайне, в доме, который нынче за белыми стенами остался… то бишь оставался до того большого взрыва в последний год того Туза.
Ривас кивнул. Слухи о ночной вспышке и оглушительном грохоте из-за белых стен — и неизбежные домыслы насчет того, что сам Сойер погиб при этом взрыве, поскольку сразу после этого он удалился от мира, запершись в Священном Городе, — потрясли самые основы веры. Именно тогда Ривас, которому исполнился двадцать один год, воспользовался замешательством и без лишнего шума слинял от Соек в Венецию.
— А самого Нортона Сойера видели? — поинтересовался Ривас.
