— Нет, сэр. — Ривас в замешательстве провел рукой по губам. — У меня есть пеликан, только не такой красивый, как этот.
— Что ж, брат Боуз, музыка — это то, что нам приходится запрещать. — Он разжал пальцы, пеликан с жалобным «дзынь» упал на землю, и тот растоптал его тяжелым башмаком.
Пастырь повернулся и собрался было уходить, но вдруг застыл и резко повернулся к Ривасу:
— Скажи-ка, как тебя зовут?
Хмурое выражение, уже довольно долгое время царившее на лице Риваса, на мгновение исчезло куда-то.
— Брат Боуз, — ответил он, не скрывая гордости за верный ответ.
— Да нет, черт возьми. Я имею в виду, как тебя звали до того, как…
Тут вдруг послышался звонкий звук трубы, и чей-то голос с дальнего конца стадиона рявкнул в рупор: «Приготовьтесь встречать Господа нашего!»
Пастырь вытянул шею и увидел выходящего на поле пожилого мужчину в белой рясе.
— Сойер пришел, — сказал он. — Ступай на середину поля. А после причастия поговорим еще. — Он подтолкнул Риваса вперед и повернулся к остальным стаям, собравшимся у его башни. — Все новички — идите за этим братом. Я лично поздороваюсь с каждым после.
Ривас брел по раскисшему полю, из которого повылезали после дождя там и здесь зеленые ростки, и хотя плелся он так же медленно, как сотня с лишним других новичков со всех концов стадиона, мысли его метались в голове как бешеные.
Это ведь не мой пеликан, думал он. Свой-то я хорошо помню. Я накопил деньжат и купил его, когда мне исполнилось шестнадцать — о'кей, но тогда откуда же я помню тот, что он растоптал? Черт, я помню даже, что колок у пятой струны разболтан, так что ее приходится подстраивать после каждого номера…
Номера?
Какого еще номера? Ну да, я ведь выступаю в… как там это место называется? «Бомбежище» — вот как, в Венеции. Ну да, конечно, и мне двадцать пять лет… тогда чего же, черт подери, я думал про восемнадцать или тридцать один?
И что, скажите на милость, я делаю в компании Соек? И почему прусь принимать причастие в трезвом виде?
Он задержался на мгновение, но смутное подозрение, что он здесь вовсе не случайно, только забыл, с какой целью, заставило его неохотно двинуться дальше. Он с опаской ощупал запястье и к облегчению своему убедился в том, что нож на месте. О'кей, подумал он, доиграем эту сцену до конца, только самого причастия попробуем избежать. Это, судя по всему, стадион Серритос, и по своим давним дням у Соек я помню, где здесь служебный выход с кухни. В общем, полагаясь на внезапность, быстроту и нож, я смогу выбраться отсюда и смыться в холмы за пару минут.
