Ривас шагал прямо по середине мостовой, стараясь только не попадаться никому под ноги, поскольку его, похоже, никто не замечал.
Отрезок шоссе кончился вскоре после того, как он миновал танцоров, и он снова шел по мокрому песку. Теперь он уже точно слышал доносившийся спереди далекий шум прибоя, поэтому вглядывался в темноту, боясь, что после всех ночных приключений ему вдруг не удастся найти лодки. Если дойдет до этого, придется бросить парня и убираться вплавь, подумал он. Интересно, где у них тут клетка для наказаний и сколько времени потребуется пастырю на то, чтобы сообразить, что я не вернусь.
Песок под его нывшими от усталости ногами снова сменился древним бетоном, а потом он к огромному своему изумлению понял, что бетон-то вовсе не древний. Почему-то умение замешивать и укладывать бетон показалось ему еще более невероятным, чем способность изготавливать боеприпасы.
Он бросил взгляд налево, то есть на юго-восток, и увидел вдали высокие, светлые здания, которые ночь, дождь и отделявшие его от них мили превратили в абстрактные геометрические фигуры. И на ум ему пришло, что это и есть Священный Город. Ветхие постройки на песке и стекле за его спиной были всего лишь сараями для инвентаря, убранными подальше от глаз на задворки большой усадьбы…
Океан — вот парадные ворота, подумал он; те ворота, через которые привез меня тот фургон, — всего лишь черный ход, дверка для прислуги.
Ривас остановился, огляделся по сторонам — и по спине его побежали мурашки, потому что он разглядел зависший в небе над зданиями шар, должно быть, огромный, если его было видно на таком расстоянии. Под ним не мерцало ни малейших признаков огня — и вдруг Ривасу вспомнилось, как лысая девчонка говорила что-то насчет гелиевых шаров… Но где, черт побери, Нортон берет этот гелий?
Так и продолжая висеть безвольной тряпкой, паренек вдруг забормотал, напугав Риваса так, что тот едва не уронил его.
— Кто это? — выпалил мальчишка. — А, этот… Когда же этот болван научится подходить так, чтобы я его видел, — он же знает, что я не могу повернуться…
Придя в себя, Ривас обрадовался, что это случилось не во время разговора с пастырем. Настоящее вещание не спутаешь ни с чем, и уж продвинутый мог решиться бежать не более, чем, скажем, летать.
Он заметил справа от себя тянущуюся параллельно его маршруту темную полосу, подошел к ней поближе и по шуму дождя понял, что это широкая канава, заполненная водой. Посмотрев налево, он обнаружил там еще одну, а третья, впереди, соединяла две первых под острым углом. Каналы, подумал он. Недавно построенные, не то, что в Венеции. И почему, интересно, Сойер так увлекается каналами?
