* * *
Андулка ходила по квартире и ела бутерброд, держа его маслом вниз.
— Ты так когда-нибудь пробовал есть? — спросила она меня.
— Господи, зачем? Не знаю никого, кто бы ел хлеб маслом вниз!
— Мне так лучше глотается, — ответила она.
Доев, она присела к старому пианино и сыграла пару мелодии. Затем уютно устроилась на диване и поиграла с куклой. С особой куклой. Папа привез ее с лейпцигской выставки. Сначала он показал огромную коробку, перевязанную цветной лентой, — и Андулка уже не сомневалась ни секунды: это она, кукла, у которой закрываются глаза!
Глаза и вправду закрывались, но кукла оказалась с изъяном — это был пухлый пластмассовый негритенок в девчоночьем платье.
После первого шока пришла волна радости — от ощущения экзотической уникальности подарка.
Так она гуляла по улицам с коляской и, того не подозревая, смахивала на соблазненную каким-нибудь африканским фраером. Родители же с любовью смотрели на нее из окна, потому что, в конце концов, она всего лишь играла, а негритенок был пластмассовый.
Несколько лет спустя Андулка решила, что станет зубным врачом. Насобирав разных инструментов, она постоянно сверлила негритенку зубы. Из муки с водой делала пломбы и закладывала их в проделанные дыры. Еще одну дырку она сделала ему внизу и наливала через нее воду, чтобы он мог пописать. Потом, конечно, ему за это попадало.
Андулка шаталась по улицам и иногда просто так скакала с ноги на ногу. Задержавшись на детской площадке, поиграла там в «классики». По дорожкам гоняли парни на самокатах, среди них был и сосед. Он отталкивался левой ногой и урчал, как мотор. Андулка ему улыбнулась. Через пару минут они вместе направились к подъезду, несмотря на то, что в тот день парень планировал еще потренироваться в съезде с бордюра.
* * *
Снимая трубку, мой отец говорил: «Прием» или «Слушаю», а однажды сказал: «Дайте добавочный две сотни три», поэтому объяснять, что он был офицером, нет необходимости.
— Тебе что, нечем заняться? — спрашивал он меня, а я непонимающе смотрел на него поверх книжки «Приключения Чиполлино», с которой валялся в постели.
— Твой брат хоть немного помогает по дому, — продолжал отец, показывая пальцем на дверь за собой, откуда гудел пылесос. — Встань хотя бы и посмотри!
С неохотой поднявшись, я поплелся за ним. Отец открыл дверь и застыл, как вкопанный: мой брат лежал на диване с ватными тампонами в ушах и спал. Выключив пылесос, отец потряс его за плечо. Брат приподнял одно веко, и отец тут же вперся взглядом в его открытый глаз.
