. Во всяком случае Писистрат и его сыновья приложили много усилий, чтобы придать блеск этому празднеству.
Нильсон отрицал «особую религиозную политику» афинской тирании, считая, что Писистратиды как всякое правительство использовали религию в своих целях и следовали обычаям отцов[342]. Думается, что хотя последнее положение верно, но одного его еще недостаточно. В VI в. религия еще слишком тесно связана с политикой. Дело не только в хитроумном использовании религии в политических целях, но и в той силе, которую она имела над умами современников, а может быть, и самих политиков этого времени. Поэтому для историка не может быть безразличным характер важнейших государственных культов.
Хотя происхождение культа Афины уходит далеко в прошлое, в минойскую эпоху, и вооруженной богиней дворцов она стала, по мнению Нильсона, уже в воинственный микенский период, тем не менее характерно, что статуя воинственной Афины с колеблющимся копьем и поднятым щитом[343] и подобные же изображения на амфорах, являвшихся наградой на Панафинеях, ведут свое начало лишь с эпохи Писистрата. Афина, давшая ему власть над Аттикой, — это не покровительница земледелия, по своему характеру и функциям напоминающая Деметру, но воинственная защитница государства, оплот его мощи и культурного развития. Вместе с тем Писистрат покровительствовал и другим культам; в частности, он, как мы уже упоминали, основал храм Аполлона Дельфийского — Πύθιον.
VI век — время развития новых направлений в религиозной жизни греков. Мы не имеем возможности рассматривать сложный вопрос о распространении хтонических культов. Укажем лишь, что религиозная политика Писистрата и его сыновей содействовала дальнейшему распространению этих культов, оформлению и укреплению их влияния (культ Диониса, орфическое учение)[344]. Но и в этом отношении тиран не отличался коренным образом от своих предшественников и противников — Этеобутадов и Алкмеонидов. Хтонические культы были неразрывно связаны как с культом Матери-Земли и Посейдона, так и с культом Аполлона[345].
* * *
Резюмируя все сказанное, мы видим, что вырисовывающаяся перед нами картина далеко еще не ясна. Однако наряду с многочисленными белыми пятнами на ней, занимающими значительное пространство, имеются и отчетливо выступающие черты; другие с трудом различимы и о значении их можно лишь догадываться. Первое, что представляется нам достаточно обоснованным, — это недопустимость аналогии между столкновениями трех политических группировок в Аттике VI в. и борьбой партий в истории нового времени. Нет основания предполагать — и бремя доказательства лежит на сторонниках этого предположения, — что дифференциация населения по занятиям в связи с экономическими условиями отдельных местностей достигла в этой маленькой стране таких масштабов, что возникли более или менее сплоченные политические группировки, выражавшие определенные интересы соответствующих социальных слоев. Преобладающим занятием во всех трех областях не только в VI, но даже и в V веке оставалось земледелие. Крупные владения, вероятно, были не только «в долине», в узком смысле этого слова, но и в других местностях. Ремесло и в V в. в значительной степени было сосредоточено в городских триттиях, а вовсе не только и даже не преимущественно в Паралии.
