— Ну, механики, как дела? — весело спросил он.
Когда у папы бывает хорошее настроение, он почему-то всегда своих детей механиками называет. Увидев, что дети почему-то молчат и сердито смотрят на него исподлобья, папа удивился и спросил:
— Что тут у вас случилось?
— Ничего, — ответила Наденька.
— Совсем-совсем ничего?
— Совсем-совсем ничего.
— Что-то не верится! — покачал головой папа. — А ты почему сегодня такой лохматый? — спросил он Алешу.
Алеша принялся приглаживать рукой всклокоченные волосы и сердито нахмурился. Вся кожа у него на голове свербила.
Папа схватил обоих ребят в охапку и сел с ними на диван.
— Ну, рассказывайте, что хорошенького?
— Ничего, — сердито буркнул Алеша, усаживаясь у отца на коленях.
— Как же так — ничего? А Наденька занималась сегодня на пианино? Сколько она играла?
— Нисколько, — буркнул опять Алешка.
— Эге! Вот оно, значит, что!.. — протянул папа и сердито взглянул на Наденьку.
От возмущения Наденька вспыхнула, потом немножечко побледнела, тут же раскрыла широко рот, словно ей не хватало воздуха, и сказала дрожащим голосом:
— Он говорит неправду!
— Это правда? — строго спросил Алешу папа.
— Что — правда? — не понял Алеша.
— Правда, что ты говоришь неправду?
— Это она говорит неправду.
— Он врет! — сказала, задыхаясь от гнева, Наденька.
— Вот как! — недоверчиво усмехнулся папа. — Для чего же ему вдруг понадобилось врать? Когда ты занималась исправно, он всегда говорил, что ты занималась. Вот тебе, Алеша, конфетка за то, что сказал папе правду. А ты, нехорошая девочка, ничего теперь не получишь! Лучше я и твою конфету отдам Алеше. Получай, Алешенька, и вторую конфету.
Увидев такую несправедливость, Наденька побледнела еще больше, стала белая как бумага, потом покраснела внезапно, бросилась плашмя на диван и зарыдала так громко, что у папы от ужаса зашевелились на голове волосы.
В это время дверь отворилась — и в комнату вошла мама. Папа принялся рассказывать ей обо всем. Мама даже не могла сразу понять, что случилось, а когда поняла, сказала:
— Может быть, Алешка на самом деле соврал? Уж очень горько рыдает Наденька.
— Признаться, я тоже так думал, — ответил папа, — да ведь Алеша никогда раньше не врал. Он всегда говорил правду.
— Не врал? — закричала, вскакивая с дивана, Наденька. — Никогда раньше не врал? Если хотите знать, он всегда врал! Он только и делал, что врал! Я нарочно каждый раз отдавала ему свои конфеты, и он говорил вам, что я занимаюсь на пианино, а я и не занималась вовсе. Ха! Ха! Но сегодня я как раз занималась и конфету ему не дала, вот он и врет на меня от злости. Это, что ли, по-вашему, правильно? Раз я занималась, то никакой конфеты ему не полагается. Пусть он зарубит это у себя на носу! Понятно вам?
