— Элизевин, тебе лучше остаться…
— Нет.
— Послушай, Элизевин…
Бартльбум машинально схватил плащ и, что-то бормоча, вылетел из гостиной.
— Элизевин…
— Пойдем.
— Нет, послушай меня… я не уверен, что ты…
В комнату вернулась девочка — та самая, прелесть — и с улыбкой взяла Элизевин за руку.
— Зато я уверена, падре Плюш.
Голос ее дрожал. От силы и желания. Не от страха.
Таверна «Альмайер» откатилась назад. Хлопала на ветру дверь, ежились в темноте огни. Как раскаленные угольки, брызнувшие из жаровни, летели по берегу десять фонариков, рисуя в ночи забавные и таинственные иероглифы.
Скрытое от взора море перемалывало немыслимый грохот. Порывистый вихрь баламутил мир, слова, лица, мысли. Чудесный вихрь. И море-океан.
— Я должен знать, куда это, черт возьми, мы сорвались?
— А?
— КУДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, МЫ СОРВАЛИСЬ?
— Поднимите фонарь, Бартльбум!
— Фонарь!
— Я уже сто лет как не бегал…
— Сто лет что?
— Дуд, нельзя ли в конце концов узнать…
— СТО ЛЕТ, КАК НЕ БЕГАЛ.
— Все в порядке, господин Бартльбум?
— Дуд, нельзя ли в конце концов…
— Элизевин!
— Я здесь, здесь.
— Держись рядом, Элизевин.
— Я зде-есь.
Чудесный вихрь. Море-океан.
— Знаете, о чем я думаю?
— Что-о?
— По-моему, это для кораблей. КОРАБЛЕЙ.
— Кораблей?
— Так поступают во время шторма… Зажигают огни, чтобы корабли не выбросило на берег…
— Бартльбум, вы слышали?
— А?
— Вы скоро станете героем, Бартльбум!
— Что он сказал?
— Плассон сказал, что скоро вы станете героем! Я?
— Мадемуазель Дира!
— Куда же она?
— Нельзя ли малость передохнуть?
— Вам известно, что делают островитяне, когда море штормит?
— Нет, мадам.
— Они носятся что есть духу по острову, подняв над головой фонари… и тогда… и тогда корабли сбиваются с курса и натыкаются на прибрежные скалы.
— Вы шутите.
— Отнюдь… Целые острова кормятся добычей с затонувших кораблей.
— Не хотите ли вы сказать, что…
— Подержите, пожалуйста, мой фонарь.
— Да постойте же, черт подери!
— Мадам… ваша накидка!
— Бросьте ее.
— Но…
— Бросьте, вам говорят! Чудесный вихрь. Море-океан.
— Что они делают?
— Мадемуазель Дира!
— Куда это они?
— Не пойму…
— ДУД!
— Бегите, Бартльбум!
— Да, но в какую сторону?
— Не пойму, они что, язык проглотили, эти дети?
— Смотрите.
— Это Дира.
— Она поднимается на дюну.
— Я за ней.
— Дуд! Дуд! Поворачивай к дюне! — Куда он?
— Боже, я уже ничего не соображаю.
— Поднимите фонарь и бегите, падре Плюш.
— Я и шагу больше не сделаю, если…
— Почему они молчат?
— Мне совсем не нравятся их взгляды.
— Что вам не нравится?
— Глаза. ГЛАЗА.
