Фарбаутр дёрнулся к папке – глянуть фото трактира, точно ли стул стоит в правильном месте? И скрипнул зубами, увидя россыпь сброшенных листков на полу.
Но, тут же подумалось с опозданием, ведь снимки были сделаны уже после встречи. И потому, не отражают обстановку с документальной скрупулёзностью.
Чех, перед партой, разогнулся.
Спиной, затылком, Томаш чувствовал, что весь кабак сейчас смотрит на него и ждёт – реакции, какого-то ответа немцу. Решения проблемы, словом.
И выглядеть должно всё убедительно и достоверно.
Томаш зычно хохотнул, глядя на солдатика, и тряхнул головой.
– Ладно! Зараза к заразе не прилипнет!
И протянул руку к стулу.
Фарбаутр стремительно метнулся вперёд, и успел носком сапога поддеть ножку стула, придвинув на пару сантиметров ближе к чеху. Ещё доля секунды, и пальцы Горака сгребли бы другой, невидимый стул, запустив процесс разрушения транса. Но, теперь, они вцепились в твёрдую древесину изогнутой спинки, и потянули к себе стул настоящий.
Томаш грузно сел напротив солдатика и окликнул:
– Иренка!
Хозяйская дочь возникла моментально, словно ждала где-то рядом. И поставила перед Томашем его обычную порцию, две кружки: пол-литровую светлого пива, и литр тёмного.
Чех занял самый край парты, которая – Фарбаутр помнил – была гораздо длиннее его маленького столика в трактире.
Но, вымерять и отпиливать не позволяло время.
И успокаивало лишь то, что чех не замечал это лишнее пространство. Для него оно просто не существовало.
С удовольствием причмокнув, Томаш взял пол-литровую кружку. И глядя на солдатика, потянул пиво одним, неотрывно долгим-долгим глотком.
Как и с пустым рукопожатием, Фарбаутр увидел чёткий обхват кулака, державший невидимую ручку пивной кружки. А губы чеха, натурально будто сжимали край литого стекла водоёмкой посуды, и неспешно пили воздух, точно ручей.
Солдатик, по другую сторону стола, тоже пригубил свою алюминиевую кружку, но кадык его не шевельнулся.
Оба – и агент, и Томаш – не отводили взглядов друг от друга. Солдатик, однозначно, продолжал изучать собеседника, прощупывать его, просчитывать.
А Томаш безостановочно пил. И смаковал в уме, точно играл на струнах, звучание слова «Аненербе» – организации, откуда пришёл этот человек.
И не просто пришёл, а явился по зову.
Тогда, как на всех ночных собраниях, что приходилось охранять Томашу с друзьями, советовали сразу бежать из страны, если «Аненербе» напало на след. Его боялись больше, чем гестапо.
