– Победителю его добычу! – с благоговейным уважением произнёс Трофим. – Я и не видал таких раньше…
Витя завороженно сошёл с крыльца, приблизившись к трофею. Казалось, волк живой – хвост, лапы, голова, всё на месте. От шеи по спине тянулась полоса густой гривы. Морда скалилась точёными клыками. И горели жёлтыми огнями глаза.
Витя медленно протянул палец, коснувшись стеклянного открытого ока. И вздрогнул – позади отворилась дверь. На крыльцо вышла мама.
Трофим замер, потом попятился, а Витя восторженно ей закричал:
– Мам, смотри! – и подняв растяжку, показал чёрного волка во всей его страшной красе.
Мама потемнела лицом, в упор глядя на Трофима.
– Вот… И взрослым стал… Сынок-то… – подобострастно и жалко пролепетал он.
– Уйдите! – негромко, с ожесточением выпалила мама.
Витя остолбенел. Он ожидал от мамы охов и забавных возмущений. Но, она источала какую-то непонятную, холодную ярость. Трофим мелко-мелко закивал, засуетился.
– Пойду… пойду, пожалуй. Шкурка пусть ещё посохнет. Покажу, как выделывать потом, дубить…
– Вон! – повысив голос, перебила мама.
Трофим, буквально, вылетел за калитку.
– Мама! Зачем ты?! – возмущённо крикнул Витя, чувствуя, как рдеют щёки.
– «Зачем»?! – повторила она звеняще. – Затем, что все они, вся деревня слышала стрельбу в лесу, и взрывы! И ни один…! Ни один…!
Задохнувшись гневом, мама сбилась, но продолжила на ещё более высокой ноте:
– А когда сама хотела бежать к тебе, меня закрыли! В сарае! Как собаку! Вот, «зачем»! – и метнула взгляд по сторонам, по избам и окнам всех односельчан.
Витя опустил голову, глядя под ноги.
– Тебя бы убили – тихо сказал он.
– То есть правильно, что не пустили?! – мама закипала в бешенстве.
– Да – твёрдо ответил Витя, не поднимая глаз. – Иначе, я сегодня был бы сиротой. Или оба бы погибли.
– А если со мной такое случится? – заводилась мама сильнее. – Если я уйду и пропаду, что будешь делать?!
– Я, другое дело. Я пойду, потому что мужчина – голос Вити звучал глухо, но упрямо.
– Ты ребёнок! – пригвоздила его мама.
Витя вскинул голову, и сверкнул глазами.
– Я мужчина! – как гром, ударил он.
– Тебе двенадцать лет! – мама тоже сорвалась в крик.
– Я! Мужчина! – взорвался Витя.
Порывисто схватив волчью шкуру, он коршуном взлетел на порог. Мама отшатнулась. А Витя, распахнув дверь, ворвался в дом.
Его трясло и колотило. Душила обида от того, что столько пережил за прошедшее время, а для мамы это всё пустяк, игрушки.
Витя раздражённо впечатал в угол крестовину со шкурой и сорвал с вешалки подсохшее полупальто и шапку.
