Витя быстро взглянул на беглеца – казалось, вот теперь у него появилась возможность! Но, Бородач, видно помня приказ, схватил пленника за ворот.
Медведь – бешено летящая громада – был уже метрах в двухстах. Солдаты, рассредоточившись вразнобой, ловили зверя на прицел.
Полицаи пятились, винтовки дрожали в их руках.
И только Фарбаутр стоял неподвижно, лишь сузив глаза на стремительно приближающегося медведя.
Грохот массивной туши сотрясал уже ближние осины. По знаку одного из немцев – похоже, тоже офицера, но помладше, пониже званием – трое солдат схватились за чеку на гранатах. Все остальные приготовились стрелять.
Полицаи так же разом вскинули к плечу винтовки. Младший офицер, нервно облизнув губы, рывком поднял два пальца, готовясь дать отмашку.
И тут Фарбаутр что-то резко крикнул: кратко, жёстко, по-немецки.
Всего одно слово – Витя, правда, не понял, какое – но, так металлически звонко, что оно на миг перебило и треск, и рёв, и дикий топот.
На мгновение его голос взвился над кронами и рекой, и лишь его и было слышно.
А затем вновь вернулись все прежние звуки: рычание, громовая дрожь земли.
Но, солдаты и полицаи, словно забыв про медведя, рывком повернули головы к Фарбаутру. В глазах у всех разом застыло недоумение, растерянность и страх.
Младший офицер хотел сказать что-то, но запнулся. Бородач сильнее скомкал ворот беглеца в кулаке.
Фарбаутр же, ни на кого из них не глядя, сделал шаг вперёд, другой, ещё. И плавно, медленно, как барс, двинулся навстречу мчащемуся меж деревьев, медведю.
Мускулистый зверь-гигант взревел сильнее прежнего, и казалось, даже усилил свой тяжёлый, грохочущий бег.
Фарбаутр аккуратно шёл к нему, распрямляя и без того идеально ровную спину. Бесстрастное выражение лица его оставалось неизменным, лишь губы сомкнулись плотнее.
Витя ждал, что он сейчас вынет пистолет на ходу, но Фарбаутр не сделал ни малейшего движения опущенными руками.
Правая по прежнему сжимала металлическую палку-жезл.
Медвежья громада летела страшными прыжками во всю мощь. И это плотное, непробиваемое, косматое чудовище гнало впереди себя такую же внушительную, чёрную тень.
Фарбаутр, мягко пройдя метр-другой, остановился. В упор глядя на рычащего, скачками несущегося к нему медведя, он столь же плавно, развернулся к нему боком. Пружинисто сбалансировав ногами, укрепился в твёрдой стойке – прямой, как штырь, против груды перекатывающихся на бегу, округлых, чугунных шаров под толстой шкурой.
