Выдра стремительно мелькнула под листвой, как морж между льдин. А затем мощным броском вырвалась вверх, подлетев в алмазных брызгах и густом листопаде. Её серая шерсть ослепительно блеснула стальным серебром в золотом свете солнца и хищница обрушилась на покрывало кленовых, жёлтых листьев, в один миг провалившись под воду.
Над рекой взметнулся каскад ещё больших брызг, и в воздухе затрепыхалась мелкая рыбёшка. Выдра поймала её на лету, и Витя бешено захлопал в ладоши.
И вдруг резко замер, перестав смеяться – в глубине леса прозвучал далёкий выстрел. Витя медленно распрямился, тревожно вглядываясь в чащу. Там грохнул ещё один выстрел. Потом сразу три вразнобой. Затем, донёсся треск ломающихся веток и захлёбывающиеся в диком азарте мужские крики.
И Витя похолодел, осознав, что это немецкая охота.
Первым желанием было броситься прочь, и бежать вдоль реки прямо к деревне. Мчаться со всех ног по камням, по воде, сквозь кусты, не разбирая, но лишь бы подальше!
Перед глазами ярко, в сочном цвете мелькнула картина, как немцы с гоготом вносят в деревню добычу: длинная перекладина на плечах у двоих охотников, идущих друг за другом. С перекладины свисает привязанный за руки и за ноги мальчишка, будто рысь или олень.
Он никогда этого не видел, но чётко и ясно представлял по рассказам сельчан из соседних деревень.
Лесное эхо стремительно разносило хриплые крики, среди которых выделялись русские голоса. И Витя как-то походя себя поправил: тащить его на палке, конечно, будут не немцы, а полицаи. Всю грязную работу выполняют ведь они.
И стоит ему сейчас броситься бежать, полицаи тут же и увидят мельтешащий меж деревьев, быстрый силуэт. А если и пригнётся на бегу – то услышат топот с плеском воды.
В лесу пушечно ухнул очередной выстрел, и над головой чиркнула пуля по древесному стволу. Витя шарахнулся в сторону. Кусок отлетевшей коры, как бритва, резанул его по плечу. Пуля хищно и с шипением вонзилась в воду. Витя сдавленно охнул:
– Торпеда… – и испуганно обернулся к реке.
Длинное, упругое тело выдры метнулось под водой вдоль берега, словно указывая направление. К облегчению Вити, красной полосы за зверьком не тянулось.
Выдра проскользила к густым зарослям папоротника, чьи широкие листы нависали над рекой, будто крыша пальмовой хижины. Витя, согнувшись, кинулся туда. Меж стеблями темнела ниша – и он юркнул в неё, как в нору, где сразу же упал наземь и застыл. А миг спустя, спохватившись, что слишком громко дышит – сомкнул, сжал, сцепил губы.
