Её Величество Императрица Ромарская, никогда не пускала ничего на самотёк. В том числе столь важный вопрос как престолонаследие. Вся эта генеалогическая афера со свадьбой на леди Аэрис, преследовало собой на самом деле не одну цель — отодвинуть отпрысками Второго Принца других претендентов от трона и в частности как это не печально было признавать — будущих детей их сестры Ниннии, но ещё и получить определённый рычаг давления на строптивого приёмного сына.
Это сейчас, ему показали только первый пласт этой государственной игры, и он уже взбрыкнул, поссорившись с д’Монсерю и попытавшись отменить помолвку. Впрочем, Дюрер не сомневался, что когда всё произойдёт, и у него появятся племянники, Матушка найдёт для брата нужные слова и побудительные мотивы. Главное — что бы это случилось побыстрее!
К сожалению, именно из-за упрямства Эстока, такой вопрос государственной важности, как предстоящая свадьба Дюрера со своей невестой, постоянно откладывался. Матушка, прекрасно зная характер д’Вердри, просто опасалась, что тот банально оскорбится, когда она прикажет ему отправится в опочивальню невестки и можно сказать — изнасиловать её. И делать это до тех пор, покуда она не родит здорового сына.
Ведь по сути — так оно и будет. Будущая Императрица, не должна знать о том, кто настоящий отец её ребёнка, а потому сразу же после первой, безрезультатной брачной ночи, супругу Дюрера вечерами будут опаивать особым настоем, дабы она просто валялась в кровати, словно бревно, и не мешала выполнять дела государственной важности.
«Вот примерно, как эта девица… — подумал Первый Принц, отваливаясь от миловидной дочки графа. — Хорошо ещё-то моей суженной только четырнадцать и порядки в её стране таковы, что не приходится волноваться о том, что она будет развлекаться со своими гвардейцами».
Ухмыльнувшись, он вспомнил принцессу Акву, ставшую рабыней у его брата и почти туже почувствовал вновь появившуюся мужскую «необходимость», а потому вновь взгромоздился на так лежавшую, тяжело дыша и расставив ноги младшую Шпульке, хотя сейчас, предпочёл бы безродную служаночку, погорячее и поопытнее.
Проснулся Дюрер, рывком выйдя из сна в котором он скакал на своём коне, у которого вместо головы почему то был стационарный «пароплюй», во главе рыцарского клина в последней смертоносной атаке на полчища жутковатых розовых пони с крылышками и голубых единороджков, нашествие которых буквально захлестнуло всю Империю. Он не сразу понял, что его разбудило, но всё нарастающее ощущение опасности, заставило его замереть в ожидании.
