– Так точно, – ответили охранники.
– Но у меня вопрос, – сказал старший охранник, – как быть с тем задержанным в больничной палате, он уже третьи сутки в этом целлофановом мешке, замотанном скотчем, там есть только вырез для дыхания и все. С ним-то как быть, он со вчерашнего дня перестал просить, чтобы с него сняли мешок, и вообще молчит.
– Ну, он дышит?
– Да, дышит.
– Ну и пусть дышит, доктор, сколько можно его так держать?
– Думаю, еще сутки, затем начнется обезвоживание до критического, пролежни всякие, общее истощение от голода, да и с катушек может слететь.
– Ладно, займусь им завтра после обеда, если все будет хорошо.
– Вопросы есть?
– Нет.
– Ну, тогда до завтра.
* * *
Вечером майор еще раз просмотрел видеозапись допроса связного боевиков, сделал кое-какие пометки, составил новый рапорт и, посчитав, что этого достаточно, решил соорудить себе легкий ужин. Открыв дверь холодильника, он с удовлетворением заметил, что в холодильнике именно то, что ему нужно, а в морозильной камере стоят две литровых бутылки водки и черная икра, отметив про себя, что водитель и тут не подкачал, проявив расторопность, зная все пристрастия и вкусы начальника. Взяв несколько листьев салата, парочку помидоров, добавив к ним пучок кинзы и обильно полив это все оливковым маслом, майор сел за стол, потом вспомнил, что забыл взять из морозильника водку, ругнул себя за свою забывчивость и, наполнив до краев двухсотграммовый стакан водки, снова отнес бутылку к холодильнику и положил в морозильную камеру. Майор уже года два как жил один, со временем у него даже выработались определенные холостяцкие привычки, но он все равно не мог привыкнуть к одиночеству. Жена его умерла при трагических обстоятельствах, новых попыток завести семью он не предпринимал и считал, что, возможно, с тем образом жизни, который он себе выбрал, так даже лучше. Он не спеша поел, выпил двумя большими глотками содержимое стакана и долго сидел, откинувшись на спинку дивана. Посмотрел на висевшую в рамке на стене фотографию улыбающейся женщины, и ему захотелось выпить еще. Подумав, что завтра с утра с докладом к начальству, он отбросил эту мысль и снова посмотрел на портрет бывшей жены. Он давно хотел снять со стены эту фотографию, но все время откладывал на потом, как-то так получалось, что не доходили руки. Ему иногда хотелось забыть ту часть жизни, когда он был молодым, а особенно годы супружеской жизни. С будущей женой он познакомился на свадьбе у родственников, ему, молодому выпускнику Астраханской школы милиции, сразу приглянулась девушка, обслуживавшая стол, тогда свадьбы не устраивали, как принято сейчас, в банкетных залах, и молодежь со стороны жениха занималась тем, чем сейчас принято поручать официантам. Заметив, видимо, как он разглядывает девушку, к нему тогда подошла его родная тетя и, улыбнувшись, спросила его: «Нравится?» – «Да вроде ничего», – ответил он. – «Это дочь друга нашей семьи Саида, – сказала тетя, – ей девятнадцать лет, и она тоже, видишь, как вьётся возле твоего стола, – усмехнулась тетя. – Если хочешь, я поговорю с ее родителями». Он не стал противиться, а через полгода они сыграли свадьбу и стали жить в его служебной квартире.
