, в Псковских Второй и Третьей под 6488
[58] и в Псковской Третьей под 6367, 6370, 6374, 6377, 6387, 6388, 6419, 6453, 6455, 6463, 6480
[59].
Сравнение перечисленных известий псковских летописей с аналогичными записями в памятниках, восходящих к Новгородско-Софийскому летописанию, позволило А.Н. Насонову установить, посредством каких именно новгородских источников эти сообщения попали во Псков. Таковыми он считал прежде всего сокращенное изложение Новгородско-Софийского свода или так называемые «Краткие извлечения» из него, т. е. протограф летописи Авраамки, летописца епископа Павла и Рогожского летописца, а также Новгородскую Пятую летопись[60]. Влияние материала этих памятников на все три псковские летописи А.Н. Насонов считал следствием того, что уже в их общем протографе — псковском своде середины 60-х гг. XV в. — эти заимствования читались[61]. Установленная таким образом зависимость псковских летописей от записей, восходящих к Новгородско-Софийскому своду, не давала возможности датировать древнейший летописный свод Пскова временем ранее, чем начало 60-х гг. XV в.
Построения А.Н. Насонова были скорректированы и уточнены Г.-Ю. Грабмюллером. Немецкий ученый убедительно показал, что Новгородская Пятая летопись и летописный материал из «Новгородско-Софийского свода в извлечениях» были использованы на совершенно разных этапах развития псковского летописания. Новгородская Пятая летопись была привлечена компилятором Строевского списка Псковской Третьей летописи около 1556 г.[62]; «Новгородско-Софийский свод в извлечениях» послужил источником составителю общего протографа Псковских Первой и Третьей летописей не ранее 1449 г., а затем в период между 1481 и 1550 гг. — уже непосредственному предшественнику Псковской Третьей летописи. Кроме того, автор Архивского I списка Псковской Первой летописи в качестве дополнительного материала присоединил к своему изложению известия, почерпнутые им из летописи Авраамки[63]. Псковская Вторая летопись, по мнению Г.-Ю. Грабмюллера, оказывается свободной от влияния новгородского летописания[64].
Следовательно, вопрос о времени создания протографа псковских летописей и реконструкция этого древнего текста до конца остаются неразрешенными. Устранение жесткой хронологической границы (середина XV в.), установленной А.Н. Насоновым для определения первого псковского свода, с одной стороны, и возможность связывать с более ранними временем, чем 1448 г., составление Новгородско-Софийской компиляции с другой
