Фальцет медленно сполз по стене, сбегая в спасительный обморок от сошедшей с ума реальности, пухляш, теряя сознание, просто шлепнулся на плиты, остальные, вжимаясь в нагретую солнцем гладь стены, со смирением готовились принять свою участь.
Со смирением, но не всегда достойно: кто-то плакал и звал маму.
Огонь схлынул, скользнул по мрамору и опал по стене, просочившись между толстыми прутьями ограждения, а перед нами вместо дракона, пошатываясь, стоял мужчина. И свет заходящего солнца горел на его медных волосах.
Послышалось еще два глухих удара: найти спасение в обмороке решили немолодой библиотекарь и какой-то парень из рабочего квартала.
Мужчина пошатнулся, глухо зарычал, очень так… проникновенно, пристально разглядывая побледневшие лица. Остановился на мне, до костей пробирая горящим взглядом рыжих глаз.
Качнулся вперед и почти в то же мгновение оказался рядом, врезался в меня, чуть не раскатав по стене. Показалось или нет, но я расслышала его сдавленный, тихий стон.
Мои неверные друзья по несчастью бросились в разные стороны, желая оказаться от нас как можно дальше. На месте осталась лишь распластанная по стене я да обморочные неудачники.
— Эххеверис, — прошипел мне в лицо этот ужас, обдавая горячим дыханием. Мертвый язык, которого я никогда не знала, язык драконов и древних богов.
Не моргая и почти не дыша, я с ужасом смотрела в его глаза, не имея никакого понятия, что ему от меня надо.
— Эххеверис! — нетерпеливо и требовательно.
— Н-не понимаю, — прошептала срывающимся голосом, чувствуя, как слабеют колени. Я же сейчас просто возьму и свалюсь ему под ноги. Я же…
Дракон глухо зарычал, ткнувшись лбом в стену над моей головой, прерывисто выдохнул и мучительно, по слогам, будто это давалось ему с огромным трудом, произнес:
— При…ми.
Не сразу до меня дошло, что произнес он это не на мертвом языке. Понятнее, правда, все равно не стало.
— Прими, — прохрипел он, нависая надо мной. Черные длинные когти, заменявшие ему обычные человеческие ногти, проскрежетали по мрамору стены, — прими!
— Ч-что? — мой едва слышный шепот прошелся волной дрожи по телу этого ужаса.
С трудом удерживая себя на грани обморока, я с поразительной ясностью видела голодные горящие глаза, тонкие рыжие чешуйки на скулах, обнаженные в оскале клыки.
Медные спутанные волосы, рассыпанные по плечам, и старомодный камзол из черной ткани, вышитой красной сверкающей нитью, остались где-то там, далеко, в том безопасном мгновении, когда дракон еще стоял у самого края площадки и нас разделяло не меньше двадцати шагов…
