На одно короткое мгновение я позволила себе трусливо обвинить Абеля в том, что виноват во всем именно он. Потом мне стало стыдно.
Потому что никто не мог предположить, что все так обернется. Потому что информация об уязвимости драконов, связанных с хранителями, все равно достигла Беса раньше, чем Абель сам изучил все бумаги, — спасибо расторопному Мабэри за это.
Потому что никто не виноват.
Кроме командора. Вот уж его вина неоспорима.
Чего Ашта-Хэш точно не знал, так это того, что дракон мой с головой дружит мало и скорее сам крылья сложит, чем меня отдаст.
— Чего ты хочешь? — спросил Абель, отвлекая на себя внимание Беса.
— Разве не ясно? Власти, — казалось бы, исчерпывающий ответ. Ну хочет мужик власти, совсем мозг на этой почве повернул, дворец вот захватил, принцессу насильно невестой сделал… Всех наших драконов обратно в камень загнал. Сволочь. Но Ашта-Хэш решил прояснить кое-что для Абеля: — И ты мне в этом поможешь.
— Я?!
— Мне нужно знать всю последовательность проведения обряда привязки дракона к хранителю. Я планировал получить эту информацию от твоей девчонки, когда ты окаменеешь, но ты не окаменел, потому будешь сотрудничать.
Подозрительное требование, от которого нельзя было ждать ничего хорошего. Ужас и не ждал и не был сильно удивлен, когда на свое равнодушное уточнение, к чему правителю это знание, получил ответ:
— Мне нужна их верность, — Бес качнул камень на шнурке. — Безусловная верность, не ограниченная кристаллами. В трижды проклятых записях есть подробные описания вашей зависимости от хранителей, и никто не потрудился добавить описание самого обряда. Но ты знаешь, ты провел его над собой.
И цепкий взгляд вновь нашел меня, с любопытством выглядывающую из-за спины ужаса.
— Я заберу твоих драконов и твою хранительницу, но оставлю тебе жизнь. Это щедрое предложение.
Ответ Абеля был коротким и однозначным:
— Нет.
И совершенно неприемлемым для правителя.
— Ты, видимо, не понимаешь всей серьезности, — зло, едва смиряя ярость, проговорил Ашта-Хэш. Он не привык держать эмоции под контролем и сейчас испытывал почти физическую боль, не имея возможности разорвать моего дракона на части. — Так позволь объяснить. Яхве!
Альбинос неохотно щелкнул пальцами, и с совершенно чистого неба ударила молния. Стрекоча и извиваясь, жаля камень, она пронеслась мимо закаменевших драконов, выбрав своей жертвой одного из лесных. Я не успела с ним познакомиться, не знала имени и не должна была бы печалиться о его смерти, но, когда молния врезалась в дракона, разрывая его изнутри, уродуя прекрасное создание тонкими, страшными трещинами, внутри у меня что-то оборвалось. Сдавленный стон сорвался с губ против воли.
