– Очень хорошо, архимагистр. Сейчас я немного разгоню вам кровь, потом кое-что выпьем и закончим на сегодня.
– Разгонишь кровь? – Голос был хриплым. Значит, раствор вошел в контакт со связками, и это замечательно.
– Да, надо сделать массаж. Лежите спокойно.
– А разговаривать могу?
– Зачем?
Кажется, он улыбнулся.
– Мне хочется поговорить с тобой.
У меня дрогнули ладони. Издевается он, что ли?
– А пока получается говорить только с самим собой. Ты не отвечаешь на вопросы.
Я вздохнула и, начав растирать левую ногу, сказала:
– Вы в курсе, что разговор предполагает взаимный интерес собеседников?
– Намекаешь, что тебе неинтересно со мной?
Если он думал меня смутить, то не получилось.
– Я не намекаю, а прямо говорю. Я пришла вас лечить, а не отвечать на вопросы. В конце концов, мы не на экзамене.
Зря я это сказала. Вдруг вспомнит? Хотя… не важно.
– Ладно, – неожиданно согласился Арманиус. – Тогда я буду говорить, а ты слушай. У Арчибальда не получится продавить этот несчастный закон.
Я на секунду замерла, и он явно это почувствовал. Хмыкнул и продолжил:
– Сейчас мы, по сути, имеем временное рабство. Неаристократы учатся и работают так же, как и аристократы, но при этом они обязаны платить налоги в государственную казну за привилегии в отсутствие титула. Зачем лишаться постоянного притока денег? В этом нет никакого смысла.
Я не выдержала и пробурчала:
– Это несправедливо.
Ректор кивнул.
– Конечно, несправедливо, но я не говорю сейчас о справедливости. Все все понимают. И никто, поверь мне, никто из архимагистров на Совете не проголосует за закон Арчибальда.
Я молчала, вспоминая записку.
«Я верю в свою мечту, Энни».
Что ж… одной веры бывает мало. Я знаю это очень хорошо.
– Но архимагистры ведь не все аристократы. Они-то проголосуют?
– Вряд ли. Между неаристократией и аристократией и так до сих пор напряженные отношения, зачем им будить Геенну? Они свое выплатили, достигли того, чего хотели, для них открыты все дороги, и какое им дело до других, молодых магов?
Мне захотелось засопеть от обиды, как это обычно делает Рон.
– Значит, надежды нет.
– Ну почему же? – возразил Арманиус почти весело. – Надежда есть всегда. Но для этого необходимы холодная голова и желание идти на компромисс. Арчибальду стоит прописать в законе более четкие условия дарения и передачи титулов. «По прошению представителя аристократии или указу императора» – этого слишком мало.
Ректор замолчал, и я тоже молчала, раздумывая.
Потом все-таки спросила:
