Неразумные головы Змея Горыныча [Авторский сборник] | страница 11

Петух осторожно прошёл по всему дому, забрёл в детскую и на письменном столе увидел книги и тетради. Лапками он перерыл их, отыскал небольшую тетрадь с нотными знаками и, зажав её клювом, снова появился во дворе. «Теперь-то я стану настоящим певцом, не хуже соловья и того рыжего из телевизора», — радостно подумал он.

— Мне не мешайте, — предупредил он любопытных, — я буду заниматься.

И ушёл подальше, за деревянный сарай. Но любопытные куры и утки тайком проследовали за ним, спрятались в лопухах и наблюдали, что будет дальше.

Петух раскрыл тетрадь на первой странице, склонил голову на одну сторону, потом на другую, задумчиво сказал: «Ко-ко-ко» и стал выклёвывать из тетради нотные знаки. Бумага была плотной и не очень-то поддавалась, но петух прилагал все усилия, к тому же клюв у него действительно был острый. Таким образом он выклевал с первой страницы все нотные знаки и гордо воскликнул:

— На сегодня хватит.

Закрыл тетрадь и вышел во двор.

— Петруша, что ты делал за сараем, если не секрет? — обратились к нему самые бойкие курочки.

Петух расправил хвост и с достоинством произнёс:

— Учусь музыке. Скоро стану профессиональным певцом.

— Ко! — только и промолвили в ответ курочки. И зашептались между собой.

По утрам Пётр по-прежнему никого не будил. Наскоро завтракал и исчезал за сараем. Каждый день он выклёвывал нотные знаки с очередной страницы. И вот пришло время, когда клевать стало нечего, вся тетрадь была в дырках.

— Всё! — гордо объявил петух. — Я прошёл музыкальную грамоту от корки до корки. Можете сами убедиться. Сходите за сарай и посмотрите.

— Мы верим, верим, — искренне закудахтали куры.

— Спой нам что-нибудь, — попросила одна из них.

— Сейчас спою.

И Пётр бойко встряхнул гребнем, распушил перья на хвосте, взлетел на забор, приподнял голову и изо всей мочи крикнул:

— Ку-ка-ре-ку!

Куры недоумённо переглянулись. Одни подумали: «Мы не понимаем пения». Другие: «Что-то не то». А старый мудрый гусак сказал:

— Пётр, ты и раньше громко кричал. Только на этот раз у тебя получилось гораздо громче, как у Шаляпина.

— Шаляпина, Шаляпина, кто он такой, не знаю никакого Шаляпина, — с обидой сказал петух и добавил, — много вы понимаете в искусстве.

Он гордо удалился за сарай, где в клочья изодрал остатки нотной тетради.

— Плохая тетрадка, — успокаивал он себя, — совсем плохая. И нотки никудышные.

Пока Пётр раздумывал, что ему делать после своей неудачи, к нему подошёл индюк. Он слыл на птичьем дворе провокатором. Индюк важно встряхнул головой, заговорщически поманил петуха и прошептал ему на ухо: