– Смерть – легчайший из побегов, – в Кшиштофе мелькнул философ. – Факт остается фактом. Мы должны разгребать то, что натворил Винсент. Теперь я понимаю, почему он взял тебя.
И в его взоре даже мелькнуло сочувствие.
– Тебе пятнадцать, и ты в рот ему смотрел. Если бы на твоем месте в «Прометее» был я… или Аки… любой из нас… мы бы скорее его вырубили, чем позволили рисковать всеми нами.
Эта правда жгла уши. От нее было больно. Нико не хотел в это верить, хотя теперь все казалось вполне очевидным. Но даже если так… для него верность, дружба и их дело что-то значили. Нельзя так все бросить… А ведь к этому все шло?
– Поэтому мы сейчас ничего делать не будем. Еще неизвестно, что нас ждет. У Винсента были телефон, камеры, передатчики… Мы как могли замели следы, но нет гарантий, что сейчас мы в безопасности.
– Винсент никогда не поступил бы так, – только произнес Нико, чувствуя, как слезы предательски жгут щеки.
Кшиштоф снова посмотрел ему в глаза и сказал то же, что и Аки:
– Винсент мертв.
С этими словами он ушел, а за ним – и остальные. Никто не прятался на дно. «Невидимая армия» распустила сама себя.
* * *
Дверь одного из домов на Вильгельмштрассе с треском распахнулась, и оттуда вылетел старый колченогий табурет, а в придачу – облупившиеся цветочные горшки. Картина перед крыльцом была примечательная: почти до тротуара выстроился ряд самых разных вещей, которые периодически разбавляли желтые мешки с мусором.
Это был дом, из которого все выкидывали, и в нем жил Саид Хальфави.
В данный момент Саид торчал на кухне и слушал разглагольствования своих надоедливых соседей, делая вид, что он хоть как-то в теме.
– Подумай сам, какая же это сраная система – дикая диффузия капитализма, поп-культуры и глобализации. Мы живем в эпоху информационного дерьма, которое вливают в уши!
Это был Леннарт: почти два метра ростом, большие уши, торчащие косточки и дырявые носки. Вместо языка – помело, и лучше с ним не спорить, иначе не заткнешь. Любит слова вроде «диффузия». Еще норовит без повода вставить какой-нибудь забойный англицизм с псевдооксфордским акцентом, натренированным за просмотром британских сериалов.
Саид провел по лицу пятерней, пытаясь собрать себя в кучу. В дверном проеме из темноты коридора появилась голова Каро, и она деловито спросила:
– Что будем делать с петрушкой?
Парни одновременно перевели на нее взоры.
– Сожрем, – ответил Саид.
– Да она уже сдохла давно, – возразила она. – Какой-то дебил, живущий в нашем доме, обсадил ею три кадки на веранде и забил. Теперь у нас там гербарий.
