Больше всего министру хотелось начать совещание с такого разноса, какого вся эта жандармская братия никогда не испытывала. Отхлестать их грубыми резкими словами, не стесняясь в выборе выражений. Но это было бы слишком по-плебейски, подобающим разве что офицеру-армеуту, а не блестящему кавалергарду.
Алексей Павлович обратился к командиру корпуса жандармов, который сидел за столом по правую руку от него:
- Василий Дементьевич, что нового по Карповичу? Известны ли имена его пособников?
Генерал Новицкий сделал многозначительную паузу, как будто накапливая силы для ответа.
- Ваше Сиятельство, ничего нового не добыто. Карпович не желает давать ответы, кто способствовал ему в совершении злодеяния, твердит, что действовал иключительно в одиночку!
- Я состою в должности министра всего третий день, но даже я не столь наивен, чтобы поверить в столь явную чушь. И я не могу понять, как так могло случиться, что сей бомбист нагло издевается над властью, а жандармерия беспомощна. Может, попросить московскую полицию помочь? - голос министра стал иезуитско-вежливым. - Глядишь, какой-либо пристав и сумеет разговорить негодяя Карповича!
С генералом Новицким граф Игнатьев познакомился, когда был киевским генерал-губернатором, и с тех пор отношения между ними сложились весьма прохладные. Новицкий прослыл в Киеве человеком жестоким, грубым и неумным.
Обстановка в комнате была весьма скромной. Голые каменные стены без окон, некрашенный деревянный пол, тяжёлые бронзовые канделябры с газовыми светильниками. Воздух, казалось, был пропитан каким-то особым тюремным духом.
Громоздкий дубовый стол старого тёмного дерева с тремя массивными креслами, над которым сзади зловеще возвышается штандарт тяжёлого чёрного бархата с вышитой серебром "адамовой головой" и литерами "Съ нами Богъ!"
Напротив стола, на простой деревянной скамье сидел человек, руки которого скованы наручниками. Дорогой твидовый пиджак, измаранный чем-то белым, и несвежая сорочка говорили о том, что их владельцу пришлось путешествовать долго и в явно некомфортных условиях. Голова покрыта колпаком из чёрной плотной ткани, полностью закрывавшим лицо. По бокам от арестанта застыли два дружинника Добровольной охраны.
Дверь открылась, в комнату вошли три человека, облачённые в
чёрные добровольческие блузы, рукава которых украшены широкими серебрянными шевронами главных старшин Добровольной охраны.
