Ради твоей улыбки | страница 44
— Я должен кое-что показать вам, только не здесь, а в моем кабинете, но сперва мне не помешает бокал портвейна, если не возражаете.
Пока они переходили в другую комнату, мысли Элинор вертелись вокруг предлагаемой мужем концепции свободы. Когда он налил себе вина из графина, предусмотрительно оставленного Холлигиртом, попросила:
— Налейте и мне немного.
Его брови приподнялись:
— Вы хотите попробовать?
Увы, она так и не научилась справляться со своими эмоциями!
— Почему бы нет? Надо же и мне когда-то встать на неизведанную тропу. Простите, это глупая идея.
Потянувшись вперед, Николас прикоснулся к ее руке.
— Вовсе нет. Мне не следовало устраивать глупый допрос. — Он протянул ей свой бокал. — Это сухой портвейн. Немного специфический вкус, на любителя.
Элинор пригубила бледно-золотистую жидкость. Вино было крепким, пьянящим, терпким на вкус, оно содержало прекрасный букет.
— Мне нравится.
Николас позвонил, чтобы принесли еще бокал, и наполнил его, затем передал ей.
— За ваши приключения, моя дорогая!
— Вы смеетесь надо мной?
— Нет. — Она видела, что он и в самом деле серьезен. — Я восхищаюсь. Только глупец, не раздумывая, прыгает со скалы. Маленькие ступеньки гораздо быстрее приводят к цели. — Он сел, продолжая смотреть на нее. — Я начал путешествовать, когда мне было десять лет, просто сбежал из дома. Пройдя сотни миль, я пытался устроиться на судно в качестве юнги, когда мой отец напал на мой след. На самом деле я не был опечален тем, что меня нашли. Но смотрите, — добавил он, подняв на нее глаза, — если я увижу, что вы топите свои печали в портвейне, я тотчас положу конец вашим приключениям.
Она непонимающе вскинула бровь:
— Несправедливо! Значит, я могу пускаться в приключения лишь с вашего разрешения?
— Конечно. Но только до тех пор, пока не придет день, когда вы перестанете беспокоиться. Тогда мы будем иметь решающее сражение, в котором вы сможете победить. Теперь скажите мне, у вас есть какие-нибудь тайные планы?
Элинор почувствовала себя счастливой. Это было так же неожиданно и приятно на вкус, как портвейн. Возможно, всему виной и был портвейн, но это не имело значения.
— Мне нужна новая одежда и деньги.
Николас схватился за голову:
— Боже праведный, как я мог такое упустить! Мои извинения.
Он подошел к картине на стене и, отодвинув ее в сторону, открыл потайную дверцу. Взяв из тайника бумажник, он протянул его ей. Заглянув внутрь, Элинор насчитала там не меньше двадцати гиней.