Белой жилетки и след простыл. Я осталась стоять.
— Отт вар-р-рюги! — проговорила тетка с полиэтиленовым пакетом. На пакете была изображена синяя овца и надпись «С Новым годом!». — А ты-то сама! Рот разинула! Ясно же, что жулики! Везде сейчас жулики!
— Что хочу, то и делаю! — крикнула я, вытирая нос рукой. — Мои деньги!
— Вот и ищи теперь свои деньги!
— Я в милицию пойду! Где тут милиция?
Продавщицы индийских кожаных сумок, наблюдавшие из-за прилавков, синхронно, как в танце, показали руками.
— Вон они стоят, у крайнего ряда, — прибавила одна из них.
На углу рядов действительно стоял серый милицейский «козел». Милиционер с алыми ушами, одетый, несмотря на жару, в форменную тужурку, курил у машины.
— У меня украли деньги, — решительно сказала я.
— Кто?
— Наперсточники! — решительно сказала я.
— А. Залезай, открыто. Там тебе компания собралась.
— Ой-ой-ой-ой-ой-й-й! — в глубине машины кто-то завывал. Я пригляделась. Две девицы: одна громко плакала, другая молча гладила ее.
Я села.
— Нас повезут в отделение? — спросила я.
Девушки выпрямились. Обеим — лет шестнадцать. Одна — пухлая блондинка с круглым, смешанного цвета лицом — розовым в малиновых пятнах и серых разводах от размазанной туши. Другая — наоборот: темная, худая, ровно бледная. Оказалось, они тоже проиграли деньги. У меня наперсточники забрали двести рублей, у них — триста пятьдесят.
— Ох, девочки! — вздохнула блондинка. — Что ж делать-то теперь! Чем за жилье платить?
— А я говорила — не подходи! — вставила брюнетка. — Рожа у него как у Витьки Поныркина.
Брюнетка гоготнула, блондинка тоже заулыбалась.
— Охохох! — вздохнула блондинка. — Думали, денег появится! Думали, купим бананов! Теперь придется у Батыра просить. Приходи, говорит, ко мне — помогу.
— Не ходи к нему! — сказала брюнетка.
— А кто еще даст?
— Он просто так не даст!
— Даст!
Красноухий в тужурке завел мотор.
— Бананов! А я хотела купить юбку! Я весь год ходила в перешитых маминых брюках! И что теперь делать?
— Ты сама откуда? — спросила блондинка.
— Из Москвы, — ответила я.
— Она с Москвы, — сказала она подружке. — И они тебя обманули? Ладно мы, приезжие! Но ты ж знать должна!
Машина тронулась.
* * *
— Не бейте! Не бейте! — раздавалось из-за железной двери. В отделении милиции было людно, почти как на рынке. Прием граждан вел какой-то «капитан Кошкин», нам велели занять очередь. Сам капитан — тщательно и небрежно одетый, в ослабленном галстуке под расстегнутым воротом рубахи, в идеально черных замшевых туфлях без пылинки — иногда выходил из кабинета, стремительно и бесшумно, стреляя темным глазом. Он исчезал за железной дверью, а затем вновь возвращался в свой кабинет.
