— Я не слышу! — отозвалась она, снимая с головы остатки волос и стряхивая их вниз. — Я занята! Потом поговорим! — Ева попробовала вежливо улыбнуться. Еще пара зубов покинула ее десны. Ну и хорошо! Зачем только их столько нужно?!
А еще от него приятно пахнет. А про кожу она уже говорила? Да, идеальная кожа, без недостатков. Он всегда гладко выбрит. А волосы…
Ева засмеялась. И, как у Брюсова, — «…С хохотом / Ты кинулась вниз, на пустой гранит…»
Ева летела ровно пять этажей, ведь общежитие было пятиэтажным. Пока летела, вспоминала всю свою жизнь — от момента, когда первый раз его увидела, до сегодняшнего сна. А до этого она не жила. И после — не будет!
Она стукнулась головой и прежде, чем потерять сознание, увидела свое тело, грязное, обезображенное, зигзагоподобное. Оно лежало отдельно, на неприлично большом расстоянии. Все говорили ей, что «из-за него она теряет голову», но это же фигура речи…
I
В Ломоносовском лицее подмосковного города Глуби́нска шла уже третья неделя учебы, когда к нам в выпускной класс пришел новенький. Это было событие.
Одна из тех девчонок, которые всегда откуда-то все знают, сообщила нам, что новенький — из Москвы. Все слегка возмутились: что он тут забыл?
Мы надеялись, что он так себе, но девчонки в первый же день в него влюбились. Мы надеялись, что он глупый, — надежды не оправдались.
Пришлось смириться.
И искать его дружбы.
А потом оказалось, что он норм — без понтов и все такое. Мы быстро нашли общий язык.
Учителя звали его Семен, но мы стали звать его Сэмом — это ему шло больше. Он курил «Sobranie Black» (причем без б делился, когда мы стреляли) и имел прикольные фразочки на все случаи жизни. И когда мы спросили, почему он приехал в Глубинск, он пояснил: у него дома делают ремонт, поэтому он временно живет тут, на квартире у родственников. Он по большей части там был один, семья редко приезжала.
Сэму нравился наш город. Нам — нравился Сэм.
II
Да, нравился. Мы без него уже не ходили даже покурить за школой — без его шуток и историй было все не торт. И вписки без Сэма ни в какое сравнение не шли со вписками, на которые он приходил.
Мы все балдели с него, понимаете?
И как-то он обронил:
— Ко мне ребята приезжают, будем у меня на хате.
Мы с тех пор не могли выбросить из головы, что у Сэма — самого крутого парня в классе, а следовательно, и в школе — дома будет пати. Мы были в предвкушении.
Всем туда хотелось.
Никого туда не звали.
А девчонка, с которой у Сэма были какие-то недомутки, пригласила саму себя к нему, а потом рассказывала нам, мол, луд и блуд, музыка, алкашка, все дела — весело. Мы от зависти чуть не треснули.
