Теперь двадцать пятого предстоит публичный экзамен, который, судя по вещам, которые будут играть, должен сойти ещё лучше этого. Тогда мне, например, и к Есиповой дорога открыта, но мне, право, у Винклера так тепло, и жаль было бы расставаться.
Последнее время сильно пичкаюсь Вагнером: два абонемента «Нибелунгов», да ещё 25-летие со дня смерти его, так что концерты Шереметева, Никиша. За последнее время слушал одиннадцать раз, да ещё три предстоит. Другой музыки после него и слушать не хочется, но зато теперь и сочинять не приходится - всё под пальцы да под перо так и лезет он. Моя С-moll`ная (пятая) Соната благодаря этому остановилась>{10}. Решил я написать сонату такую, чтобы можно было, в случае чего, показать и Лядову. Может с точки зрения «Современников» она и шаг назад, но мне она очень нравится по чистоте формы и письма. Говорю Мясковскому, что, вот, начал сонату, а через несколько времени он мне сообщает, что и сам начал As-dur'ную), третью (т.е. седьмую) сонату и дописал уже до разработки; я решил - чем я хуже его, и дописал до репризы, а он вскоре сказал, что уже кончил первую часть; я начал финал, но он сказал, что остальные части напишет летом. Теперь его соната лежит у меня и очень мне не нравится, особенно в гармоническом отношении.
18 апреля
Экзамены, экзамены! Господи, уж так готовишься к этой поганой истории (завтра) - приехал папа и зубрить всё заставляет. Всю Пасху этим занят. Но вот что интересно: прежде я терпеть не мог Консерватории, а теперь, сидючи без неё, - скучаю о ней. Втянулся, голубчик! Положим, понятно. Эти праздники провожу тихо-скромно, да историю учу, других нет интересов, вот и вспоминаешь Консерваторию. Как-то на днях, пойдя туда за пустяшной справкой (часы экзамена), просидел на окне и проболтал часа полтора с Садовской и Эше-младшей.
Что касается до Алперс, то она мне очень симпатична; мы с нею не раз возвращаемся вместе из Консерватории - полдороги по пути. На первый день Праздника получаю carte-postale>{11}5 с изображением маленькой девочки, рвущей огромные цветы выше роста, и написано: «Посмотрю я сколько цвихтиков, и какие все чудесные! (Китеж)». С другой стороны «Христос воскрес» и без подписи. Остроумная открытка имела большой успех. Я заподозрил Захарова, тем более, что это - его любимое место в «Китеже». Кроме того, кто же так хорошо знает эту оперу и имеет её, чтобы найти и сделать выписку? Я выписал музыку этого места и на открытке, тоже без подписи, отправил ему. Хотел написать «Воистину воскрес», но, спасибо мама сказала, что и без того понятно. Через несколько дней получаю от него ответ, что, мол, спасибо за память и за «Китеж», но помузицировать с вами, как обещал, не могу, потому что очень занят. Очевидно, что цветики исходят не от него, либо не хочет признаться и невинность разыгрывает. Что postale прислал кто-нибудь из Консерватории - ясно, на адресе нет имени и отчества; стал перебирать учениц и, вспомнив, что у меня сохранилась открытка Алперс о Бадаеве, сыскал её и сличил почерки. Моё удивление - она точная копия другого. Вот так! Не ожидал от неё; и как мило, что человек думает обо мне! Впрочем, надо проверить. Как увижу её, то надо по какому-нибудь случаю воскликнуть что-нибудь: «Боже мой, сколько цветиков, и какие все чудесные!», сохранив при этом самый невинный вид; по лицу её видно будет, писала она или нет, а в свою очередь озадачить, догадался ли я.
