Я извернулась и накинулась на тебя, целясь в подбородок. Вложила в удар всю силу, чтобы тебя оттолкнуть.
– Ненавижу! – выкрикнула я. – Ненавижу!
Ты сразу же отдернул руку, будто обжегся.
– Может, всё еще переменится.
И унес с собой лампу, оставил меня, скорчившуюся в темноте под книжной полкой.
* * *
Ночью снова не спалось. Но не из-за жары. По ночам у тебя дома никогда не бывало жарко. И не из-за темноты. Я раздвинула занавески, нестерпимо хотелось увидеть лунный свет.
Жара спадала, деревянные стены вокруг меня расширялись и так взвывали, словно в них прятались волки, готовые напасть. Я пыталась различить твое приближение и положила подушку так, чтобы видеть дверную ручку. Не решалась пошевелиться, чтобы не упустить ни звука. Скрип стен немного напоминал твои шаги в коридоре. Я так напряженно вслушивалась, что у меня разболелась голова.
Рядом с кроватью слабо светила лампа. Я могла схватить ее, если понадобится. И швырнуть, как только ты откроешь дверь. Я представляла себе, куда буду целиться. На доске возле дверного косяка было темное пятно – как раз на уровне твоей головы. Я нисколько не сомневалась, что попаду. Но что потом? Двери наверняка заперты, а если и нет, куда мне бежать, где прятаться от тебя?
Ты лежал в соседней комнате, всего в нескольких метрах от меня… за тонкой стеной. Я старалась думать о школе, о чем угодно, лишь бы не о тебе. Силилась вспоминать Анну и Бена. Даже попыталась думать о родителях. Но ничто не помогало. Мысли всякий раз возвращались к тебе. Как ты лежишь там. Как мечтаешь о чем-то. Как думаешь обо мне. Я представляла, как ты валяешься поверх вороха одеял, широко раскрыв глаза и предвкушая, как будешь убивать меня. А может, трогаешь себя и фантазируешь, что это делаю я. Или прижимаешься лицом к стене, заглядываешь в трещину и наблюдаешь. Может, это тебя заводит. Я затаила дыхание – вдруг удастся расслышать шорох ресниц. Нет, только скрип дерева.
В конце концов я уснула, сама не понимаю как. Наверное, это случилось ближе к рассвету, когда организм просто не выдержал напряжения. И мне приснился сон…
Я снова была дома. Только не по-настоящему: я видела, что там происходит, а меня не видел никто. Я прислонилась к стене у окна в углу нашей гостиной.
Здесь сидели мама с папой – рядом на белом диване. Двое полицейских беседовали с ними, неловко пристроившись на стульях, которые мама привезла из Германии. Были и камеры, и операторы. И люди повсюду. И даже Анна стояла за спинкой дивана, положив ладонь на мамино плечо. Один из полицейских подался вперед, поставив локти на колени, и засыпал маму вопросами.
