Он махнул рукой, выбросил окурок и сделал глоток кофе, после чего снова покосился на меня.
– Вот такая история. Ты прости, что доставал тебя поначалу. Просто иногда такая злость берет… Что вы все останетесь и будете жить, даже старик Юнт, а я…
Он снова махнул рукой, тяжело сглатывая, спрятался за чашкой. И я сделала то же самое, не зная, что сказать в ответ. Мне было жаль Глена, и теперь все его приставания и шпильки казались такой ерундой. Очень хотелось ему помочь, но тот факт, что местные маги не взялись его лечить, пугал. Я ведь толком не знала, как действует мой шепот. Не получится ли так, что пытаясь вылечить его, я заболею сама? И не трусость ли это: даже не попытаться, боясь пострадать?
* * *
Еще пару дней я снова вдоль и поперек изучала книги о шептуньях в разделах лечебного воздействия, пытаясь понять, может ли быть опасной для меня попытка воздействовать на болезнь Глена. Но ничего так и не нашла. Ни один, ни другой автор не знали механизм работы магии шепота настолько глубоко. У них не было возможности изучить его, они оперировали лишь предположениями и аналогиями. Об обмене энергиями они тоже ничего не писали, поэтому сделать какие-либо выводы я не смогла.
После примерно сутки мучилась сомнениями, взвешивая «за» и «против», а потом решилась.
Я могла попробовать хотя бы готовить Глену зашептанную на исцеление еду. Все, что он будет есть или пить, готовить самостоятельно, отдельно. Когда я сказала о своем желании Галии, не углубляясь в причины, она удивилась, но спорить не стала. Подозреваю, Шелтер успел оставить какие-то распоряжения на мой счет, велев давать мне полную свободу действий.
Глену я, конечно, ничего не сказала. И готовила ему все то же самое, что Галия готовила для остальных, чтобы он ничего не заподозрил. Я не знала, хватит ли такого опосредованного воздействия, и не хотела давать ему ложных надежд.
Примерно неделю не было видно вообще никаких изменений, но потом я начала замечать, что Глен стал реже выглядеть больным. Исчезли бледность кожи и круги под глазами, чаще появлялась улыбка, а он сам повадился шутить, и к тому же смешно. Еще через несколько дней между делом признался, что в последнее время стал чувствовать себя лучше: боли почти исчезли, улучшились сон и настроение, ушла усталость.
– Мне говорили, что теоретически такое возможно, – тихо сказал он, как будто боялся спугнуть удачу. – Что только мое тело само и может победить болезнь, если окажется сильнее. Я не верил. Но теперь думаю: а вдруг?
