Арра пыталась убедить меня, что все мои предчувствия – это просто нервозность беременной женщины. Она заваривала мне мятный чай, заставляла гулять, следила за тем, чтобы доктор и маг вовремя меня осматривали, а я чувствовала себя виноватой за то, что она так заботится обо мне, а я не могу заставить себя придумать, как именно «вылечить» ее боль. Голова была занята другим.
Керам Нейб старательно сводил на нет все усилия Арры. Стоило ему подловить меня в одиночестве, как он заводил разговор о том, что я не должна отступать от намеченного плана.
– Ощути злость хотя бы сейчас, – говорил он. – Ведь эта война может оставить твоего ребенка сиротой. И еще не факт, что после гибели Шелтера Магистр дарует вам свободу.
– Но что я сейчас могу сделать? – спросила я однажды в ответ. – Ведь явно теперь не имеет смысла посылать Магистра в Замбир.
– Почему же? – удивился Нейб. – Сейчас очень даже кстати будет нашептать Магистру отозвать Шелтера с оборонительной войны и отправить в наступление на Замбир. Такого сумасбродства Магистру точно не простят. И кто знает, если власть в Магистрате сменится, не устроит ли это варваров из Красной Пустыни? Наверняка новому правительству удастся с ними договориться и заключить мирное соглашение или пакт о взаимном ненападении.
Его слова звучали разумно, поэтому я продолжила пытаться. Я разжигала в себе ненависть, как могла. Вспоминала все унижения, через которые пришлось пройти, пока меня везли Магистру. Вспомнила, как едва не погибла в лесу, вспоминала свой страх. Вспоминала девчонок, которых везли вместе со мной, и рассказ Арры, чтобы «накрутить» себя. А потом шептала, шептала, шептала, тянулась мысленно к дворцу Магистра и шептала ему приказы.
Не помогало. В газетах не было ничего о решении Магистра отозвать Шелтера и направить его армию на Замбир. Вероятно, Оллин был прав в свое время: Магистр слишком силен, чтобы воздействовать на него шепотом.
Керам хотел все-таки отвезти меня в столицу, надеясь, что с более близкого расстояния нашептать все же будет проще, но тут уж Арра, узнав об этом, встала намертво.
– Вы куда-то повезете ее только через мой остывающий труп, господин Нейб, – отрезала она, твердо глядя управляющему в глаза. – Оллин считал, что это опасно. Его столичный дом не защищен так, как имение. Он не простит ни мне, ни вам, если с Мирой и ребенком что-то случится.
Управляющий недовольно поджал губы и нахмурился, но все же отступился, заявив, что труп госпожи Холт ему точно не нужен.
