Плеть о двух концах | страница 3



Они подняли ящик, пошли, покачиваясь и наступая на собственные тени. Солнце уже давно спустилось с полуденной высоты и теперь било слева в затылок.

Люди «погибали» в тени под навесом, за тесовым в три доски столом. Четверо лениво забивали «козла», пятый сидел особняком, привалившись к стойке, тренькал на гитаре и напевал нудным голосом частуш­ки. Все пятеро были босоноги, без рубах, темные от загара. Под столом, как стреляные гильзы после жар­кого боя, валялись пустые бутылки — «сучок», «москов­ская», «перцовка», «кориандровая». На утро, как водится, не хватило, и теперь в ожидании Якова они пережива­ли трудные часы.

На поляне, чуть в стороне от навеса, стояли друг за другом пять вагончиков-домиков на резиновом ходу — два зеленых, коричневый и опять два зеленых, — как игрушечный состав без паровоза. К последнему зеле­ному приткнулась сколоченная на скорую руку стайка на деревянных полозьях. За ней примостился сарай­чик — жерди да крыша.

По краю поляны, за редким березнячком, проходи­ла трасса — просека, траншея, невысокий земляной вал. В этом месте газопровод выползал на бровку тран­шеи и обрывался, зияя черной круглой пастью. Там же, вдоль бровки разместилась техника: два трубоукладчи­ка с нацеленными в небо стрелами, бульдозер, свароч­ный агрегат САК — железный сундук на тележке; пе­редвижной котел для приготовления битумной мастики и пузатый ацетиленовый генератор, заляпанный из­вестью. В другом конце поляны, пощипывая траву, бродила корова.

Среди «козлобоев» выделялся Мосин, сварщик-паспортист — плотный, круглый, с широким давно не­бритым лицом, с маленькими, как ржавые кнопки, глазами, которые смотрели холодно и прилипчиво.

Гитарист Гошка, сварщик второй руки, пел моно­тонной скороговоркой. Частушки выскакивали из не­го, как сардельки из автомата. Знал он их великое множество.

Ты точи, точи, точило, острый ножик навостри.

Мине милка изменила —

Раз и два и три.

После каждого куплета он щипал струны всеми пальцами разом и тут же прижимал ладонью.

Ты за талию меня

Не бери, Ванюша,

Не цылована три дня —

Затрясусь как груша.

— Вот мы и притепали, — сказал Яков, и они по­ставили ящик с водкой на верхушке земляного вала.

Через траншею была брошена доска — узкая и на вид хлипкая. По ней надо было перейти на поляну.

— Эй, алкаши! Ого-го! Готовьте глотки! — заорал Яков.

На его крик из первого зеленого вагончика высу­нулась Валька, девица двадцати семи лет, — главная по проверке качества сварных швов. Красивые свет­лые волосы ее были распущены, яркий, в красных ро­зах халат расстегнут — издали чернела широкая по­лоса лифчика. Увидев ящик с водкой, она фыркнула с отвращением и скрылась в вагончике.