Ужас покидает меня. Скорей произносить слова, скорей в беду.
«Что с ней случилось?»
«Она жертва агрессии. Нападения. Доставлена к нам в пять утра».
«Она жива? В сознании?»
«Да, она пришла в себя… Просила, чтобы вы пришли».
«Выхожу немедленно».
Надеваю бушлат. Шагаю, торопясь, по холодному городу. По Грэвской площади, мимо мэрии, на другой берег Сены. Там, на острове Ситэ, рядом с Нотр-Дам — приземистый квартал госпиталя «Отель Бога». Согласно легенде «Отель Бога», самый старый госпиталь в Париже, был основан в… 651 году! Ошпаренный огненной водой Дьявола, тороплюсь по каменным галереям двора. Коротко остриженные старые деревья зелены уже…
В отделении «неотложной помощи» десяток медсестер и медбратьев сидят и стоят за белым «баром», где вместо бутылок — серые ящики компьютеров. Полицейские проводят небритого парня в джинсах, руки сведены сзади наручниками. Мед-братья выкатывают из фургона «неотложки» на колесной постели старика, укутанного одеялом. Подхожу к белому «бару».
«Мне звонили от вас. У вас моя жена. Я — Савенко. Эдвард Савенко. Что с ней?»
«Около пяти часов утра неизвестный нанес вашей жене шесть ударов отверткой в лицо. У нее сломана рука… Нет, ему удалось скрыться… Не пугайтесь… Все не так страшно, как могло бы быть. Ей повезло. Один из ударов, в висок, пришелся в каком-нибудь всего лишь миллиметре от височной артерии. Чуть в сторону, и вашей жены… ее не было бы».
«Где она сейчас? Я могу с ней говорить?»
Меня направляют в кабинет номер… В означенном кабинете никого. Возвращаюсь к «бару». Выясняется, что Наташу увезли на радиографию, то есть на рентген. Иду по средневековым коридорам. Каменным и полуподвальным. Пластиковые щиты прикрывают здесь и там коридоры. Защита от средневековых сквозняков? Большое и оживленное движение колесных постелей и кресел. Спрашиваю дорогу. В отделении радиографии толстый блондин-медбрат с нервным тиком предлагает мне пройти к колесной постели в глубине коридора. Высоко над постелью капельницы, и от них шланги спускаются к телу на постели.
«Кажется, это она, певица, доставленная утром. Жертва нападения».
Только наклонившись над постелью, понимаю, что окровавленное тело в бумажном халатике — моя жена Наташа. Голые, тощие, окровавленные руки, одна рука прибинтована к доске, и с торчащих из-под нее изломанных пальцев каплет кровь. Волосы, длинные, окровавленные, сбились в колтун. На лбу — наспех заклеенная рана, такая же сочащаяся кровью рана на левой скуле.
