– В «Скорой помощи»? – Элина расстроилась.
Зря она не пошла сегодня туда прямо с утра. Подумаешь, свободные полдня! Отдохнуть захотелось, к папиной тайне прикоснуться. А пошла бы – увидела бы Веньку и заодно заработала бы десяток баллов за инициативу. Интересно, а чего Бесова понесло сегодня в «Скорую помощь»? Ведь его летняя практика проходит совсем в другом месте… Может, Веньке опять стало плохо?
Мария расценила нахмурившееся лицо девочки по-своему:
– Ты не пошла сегодня на работу и тебе теперь попадет?
Элина отрицательно покачала головой:
– Нет, что вы! Мне с утра не нужно было идти. Просто я подумала, что Веньке опять стало плохо. Иначе чего ему делать у Бяк-Бяка?
Мария не могла ответить на этот вопрос. Но зато она знала, что Венька выбрал себе новое имя – Риз Шортэндл, можно коротко – Риз. Лиза новым именем брата была очень разочарована. Она отбежала к окнам и расплакалась, уткнувшись в кресло, утопающее в олеандровых ветках.
– Лиз, ты чего?
– Ни-че-го-о-о-о!
Оказалось, Лиза давно мечтала о том, что ее брат будет Герой. Тогда она сможет с полным правом выбрать себе новое имя и стать Сестрой Героя.
– Но ты и так можешь называть себя Сестрой Героя! – хором сказали Эля и Мария.
Раз так, Сестра Героя мигом вытерла слезы и собралась бежать домой.
– Не надо тебе пока домой, – остановила ее Мария. – Там у вас корреспонденты, гости. Погоди немного. Это нетактично.
– Не по правилам? – уточнила Лиза.
– Ага, не по правилам.
Лиза вздохнула. Хоть у нее и было счастливое детство, о существовании правил она уже знала.
– Ладно, – сказала Эля, убирая глину. – Мне пора. И дела есть, и Бяк-Бяка проведаю.
– Я с тобой! Я хочу!
Эля кивнула. Раз ребенок так хочет… Лизку умыли, причесали.
Когда девочки ушли, Мария подошла к Лизкиному амфитеатру с глиняными лошадьми и склонилась над ним, рассматривая игрушку более внимательно. Одна лошадка оказалась сломанной пополам – Эля смахнула ее юбкой, когда вскочила. Передняя часть лошадки повисла на одной из зеленых веток, укутывающих верхние ступени. А задняя часть оказалась сброшенной к самому океану. Мария механически подняла обе части поломанной фигурки и приложила их друг к другу. Но глина, пока приводили в порядок Лизу, успела высохнуть. И лошадка не склеивалась. Мария вздохнула и нагнулась, чтобы положить поломанную лошадку на место, – пусть девочки сами разбираются со своим странным хозяйством. Но тут в спине Марии что-то хрустнуло. Консьержка ойкнула, выронила лошадку и схватилась за спину. Две части поломанной лошади упали вниз, сбивая со своих мест и ломая других лошадей. Но Марии было уже не до игрушек. Изо всех сил прижимая грубые, натруженные ладони к пояснице, она медленно опустилась на колени возле Лизкиного сада. Было ужасно больно. На мгновение Марии показалось, что она стала маленькой застывшей белой лошадью в Лизкиной игре, а бесконечная боль захлестывает ее огромной волной, поднявшейся из океана, который находится там, где у древних людей была сцена. Мария кое-как села на пол и горько заплакала.
