Ясно, что в такой обстановке уплотнения в центре, спрессовывания в гранит, все мягкое, сомневающееся, рефлексирующее на живом нерве, ректифицируется на периферию.
«У вас нет перспектив в вашем амплуа, а у нас — вакансий для него». Примерно так формулировалось мое профессиональное положение большинством работодателей.
За моей спиной уже был театральный институт с массой мелких, но выразительных ролей, потом три года в антрепризах. Постановки в основном сатирические, часто с сильным абсурдистским уклоном.
Политическая жизнь в стране менялась очень странным образом.
В ней было не до юмора. То есть не то чтобы все было так печально.
Наоборот, шутки ежедневно звучали с телеэкранов, в театрах, на концертах, по радио, в газетах, даже из уст политических руководителей.
Нельзя было шутить в основном на некоторые темы, и главным образом не поощрялся смех сатирический.
Юмор не должен был подниматься очень высоко, обычно не выше пояса, а до самых верхов юмор вообще не должен был доходить.
Дядя Вова, собравший к тому времени небольшую театральную труппу под одноименным названием, выступал на правах частного бизнеса.
Материал использовался сугубо внутренний. Мы ездили и выступали везде, где только могли найти аудиторию, готовую интересоваться нашей программой и платить за нее.
Опять же — интернет. Но там — цензура: за мониторами сидят благонадежные пузато-бородатые дяди и все слушают весьма внимательно и не смеются, даже если шутка очень удачная.
После очередных гастролей нам позвонил менеджер одной телекомпании и предложил сделать первую официальную видеозапись, при условии, что мы смягчим темы и остроты материала:
«Вы отличные актеры, я видел ваши выступления несколько раз, — сказал он весело и продолжил озабоченно: — Но ваш материал — не смешной. Он серьезный. Вы понимаете? Может, вы закажете другие номера или я сам подыщу?»
Мы договорились, что переработаем свои под современные политические предпочтения.
— Итак, — сказал Юра на очередной репетиции, — будем писать новый материал.
С нами сидел Август — театральный кот, который меланхолично примазался к нашей труппе на одной из гастролей.
— Так, давай, дядя Вова, записывать, что нам можно, а чего нельзя.
Я вздохнул и, поглаживая Августа, раскрыл плотно сброшюрированную книжку карманного формата.
Юра Бережной был одновременно продюсером, бухгалтером, водителем и руководителем отдела кадров нашей труппы. Помимо обладания внешностью нью-йоркского танцора мюзиклов и практически гениальными организаторскими способностями, ему удавалось играть трагические, а иногда и женские роли. Но об этом — значительно позже.
