Кислий был очень рад добрым вестям. Почти два месяца он ничего не слышал о чумацком обозе. И вот обоз возвращается, и всё будет хорошо — "мажары с углём приближаются к селу.
Угощая Карпа, Саливон расспрашивал, какой камень на возах: мелкий или крупный, и тут же планировал, как лучше распределить его, куда ссыпать, сколько мажар отправить на винокурню, в сукновалку. "Несколько возов придётся, наверное, послать Пшепульскому, — раздумывал Саливон, — и, пожалуй, не так в счёт оплаты за купленный у него дубовый лесок, как для того, чтобы заинтересовать вельможного пана, показать ему, какая это выгода — чёрный камень!.. А как быть с купцом Копайловым?.." Кислий давно уже понял, что с таким человеком надо водить компанию. Идёт в гору. Да ещё как! Его лавки и возы со всяким товаром — на всех окрестных базарах. К тому же он снабдил Саливона в дорогу на Дон полотном и бочками с дёгтем. "Да только что же это получается? — стал хмуриться Саливон. — Воз туда, два сюда, а что же мне?.. Может быть, Копайлову дать другим разом, с другого обоза? Слава богу, дорога к тому Дикому полю, где лежат эти чёрные сокровища, теперь известна, снаряжай только хороший обоз…"
Размышляя над сообщением Карпа. Кислий радовался и тому, что рыжий запорожец Михаил Гулый сдержал уговор, оказался смекалистым и ловким: уладил дело с мажарами, сопроводил их на Дон, набрал угля и даже сумел усмирить этого пакостного баламута Головатого. "Да и Карп Гунька тоже хорош хват, — думал Саливон. — Такого нужно держать вблизи себя. Придётся, видимо, подкинуть ему какой-то грош или что-нибудь из пожитков…"
— Пей, Карп, — хлопал Кислий Гуньку по плечу. — Оковитая свеженькая, только что из винокурни. Пей, кому-кому, а тебе — от души — по венчик. Заслужил! И знай, в обиде не будешь. Одарю! За всё одарю… — И он лукаво усмехался и сладко жмурился. Ему вспоминалась ясноглазая красавица Катря, жена Карпа, за которой он назойливо ухаживал и которой в отсутствие мужа говорил эти же самые слова…
Карп почтительно брал из рук Кислия чарку и пил, навёрстывая упущенное за все дни вынужденного поста в дороге, в чумацком обозе.
О событиях, которые произошли за последние сутки, Гордею надо было поговорить со всеми чумаками, посоветоваться с ними, как быть дальше. Чтобы не терять времени на остановку, он решил сделать это в дороге, на ходу. Вдвоём с Савкою они подходили то к одному чумаку, то к другому и объясняли сложившееся положение. Но как только очередь дошла до понизовцев, те решительно потребовали остановить возы и собраться всем вместе. Головатый убеждал их, что задерживаться нельзя, что надо торопиться. Но всё было напрасно. Понизовцы упорно твердили: остановиться и разобраться в конце концов, чей же на самом деле этот обоз с рыбой, солью и чёрным камнем, около которого они гнут свои спины?
