Савка обещал матери, что будет осторожным, не скрывал от неё, что едет с охотой: нужно показать, где лежит тот горючий камень, да и хочется ещё раз увидеть бескрайнюю, раздольную степь, Савур-могилу, хутор Зелёный. О том, что больше всего его тянет именно на хутор Зелёный, он решил матери пока не говорить. Скажет ей попозже, когда успокоится сердце и самому станет более ясно, как ему быть дальше…
Где бы Савка ни был и что бы ни делал, мыслями он всегда уносился в тот далёкий край, и само сердце его выговаривало страстно и нежно песенное имя" — Оксана… Но иногда закрадывалось в душу и томило сомнение: придётся ли ещё встретиться с ней, уловить её взгляд, услышать её голос…
Прошли только первые сутки в дороге, ещё такая даль впереди, а Савке кажется, что он уже приближается к желанному. И быстрее бьётся его встревоженное радостью сердце. Какая же будет их встреча?.. И встретит ли?.. А может, это только он стремится к ней, а она — к другому… Савке вдруг вспомнилась песня:
Ты напейся воды да холодной,
Да забудь ты об этой дивчине.
Ой пил я воду, да холодную,
А она всё не пьётся.
А как вспомню про ту дивчину,
Аж сердце забьётся…
"Хотя бы перед кем-нибудь облегчить бы душу, — думает Савка. — Все чумаки свои, знакомые, но не близкие. Эх, был бы здесь Лукаш! Но он остался дома…" Когда набирали чумаков на обоз, Лукаш тоже начал готовиться, а потом заявил, что не поедет — неисправный воз, нужно готовить пашню, а там и сеять озимую, да и нет охоты вырываться под осенние дожди, в непогоду. Но Савка догадывается, что причина у Лукаша другая, — Варька Гутякова, за которой парень начал ухаживать. Прошёл даже слух, что осенью они сыграют свадьбу. Сожалея, что рядом нет товарища, Савка в то же время утешал себя мыслью, что, может, это и к лучшему. Ведь Лукаш так же, как и он, неравнодушен к Оксане. А вдруг и она к нему тоже?.. "Какой же я дурень!" — выругал сам себя Савка за такие нехорошие мысли. Он пытался отогнать их прочь и… не мог. Это злило его, и одновременно нарастало желание скорее очутиться в хуторе Зелёном. Там наверняка всё выяснится…
Неподалёку из травы вынырнула и замаячила, купаясь в лунном свете, чья-то фигура, послышались крадущиеся шаги. Савка узнал Гордея. Но на всякий случай приготовил пистолет и спросил приглушённо: кто идёт? Головатый ответил. Он приблизился к Савке, остановился и начал прислушиваться. Савке вспомнилась почему-то стоянка обоза около заросшего тёрном кургана, в то первое своё чумакование. Как они вдвоём с Головатым пасли тогда волов и вели разговор. Сейчас, на диво, будто всё повторяется: как и тогда, он не может успокоить своё сердце, и ему опять хочется поговорить с Гордеем о том же самом. По удобно ли?
