Лязг, высокий звон в кузнице с каждым мгновением нарастал. Работа у Савки шла весело.
Молодые кузнецы остановились первыми и начали подбрасывать в горн уголь.
— Вишь какой моторный, задал всем жару, — вытирая пот со лба, проговорил Лаврин. — Хорошо. Ей-богу, хорошо! — И он по-отцовски обнял смутившегося Савку. — Только знай, сынок: в кузнечном деле, как и во всяком другом, если хочешь быть мастером, а не портачом, нужно упражняться и упражняться, накоплять и приобретать умение. А ещё запомни — железо поддаётся настойчивым и сноровистым. Не зря же говорится: «Куй, пока горячо». Железо — вещь очень важная, из него — и лемех и копьё. Пистоль и плужный нож. Замок и ключ. Коса и я гага н. Вот как… Но для умелых рук нужно ещё и горячее сердце… Хорошо было бы, если б из железа выходили только косы, серпы, наральники…
— И гвозди, топоры, — подсказали молодые кузнецы.
— Да, всё, что для людского добра… А где ты взял этот горючий камень? — спросил вдруг Лаврин Савку.
— Там, — показал юноша на восток, — в степи, в краю каменных баб.
— Где именно? — сделал ударение Лаврин на последнем слове.
— Говорю ж вам, в краю каменных баб, — сказал во второй раз Савка. — Недалеко от берегов Северского, вблизи хутора Зелёного и Савур-могилы.
— Около той, о которой поёт наш кобзарь Стратин? — спросил один из подмастерьев.
— Да, около той, — подтвердил Савка, — по дороге из Азава. Как в той думе, вы ж слыхали, наверное?
Ой, в святое воскресенье
Рано да ранёхонько,
Когда туманы сизые вставали,
Когда ветры буйные повевали,
Когда тучи чёрные наступали,
Когда дожди дробные накрапали,
Тогда три брата из Азова,
Из тюрьмы турецкой, басурманской,
Ой, да из неволи утекали.
— Заслушались, заговорились, а железо-то перегревается, — спохватился Лаврин… — А ну-ка, хлопята-соколята, за молотки!..
Кузница снова наполнилась натужно-задыхающимся сопением кузнечного меха, пронзительно-высоким перезвоном молотков.
…Домой Савка шёл не спеша. Ноги отяжелели и гудели. Такое состояние обычно бывает, когда без отдыха вымолотишь хорошую копну пшеницы или когда без привычки в первый день косовицы нарвёшь косою руки и натрудишь спину. Но это утомление не угнетало Сапку, не клонило его к земле. Он ступал бодро, голову нёс высоко, даже гордо. Да и весь его вид будто говорил: «Смотрите! Я ковал в кузнице!..»
Савко было радостно и приятно: наконец-то осуществилась мечта его детства. Ему вдруг вспомнилось: зима, на дворе белым-бело. Морозно. Метель. Окна в хате покрыты льдом, замурованы. Снег заползает в оконные щели внутрь избы. Нестерпимо нудно сидеть день за днём на печи. Эх, выбежать бы за порог, на воздух или хотя бы в сени! Да куда там — холодно.
