Только истый рыбак поймет чародейский толчок клева на кончиках пальцев и трепет подсеченной рыбы. Рокотов артистически подсек еще невидимую рыбу и, ловко перехватывая руками, вытравил из двадцатиметровой глубины. На одном из стальных крючков вяло болтался несъедобный лаврет величиною с селедку. Плюнув от досады, Федор Федорович под хохот товарищей швырнул "добычу" за борт. Сидевшая на вехе чайка мгновенно спикировала, подхватила клювом рыбу и круто взвилась в небо.
Маланьин вытащил еще две ставридки и, подмигнув незадачливому Рокотову, с удовольствием опустил их в висевший на уключине садок.
— Как ты ловишь? — не вытерпел Рокотов. — На какой глубине?
— Почти у самого дна. Вот так и потряхиваю… подергиваю. Смотри! Опять есть! — Маланьин задержал на весу крупную рыбу. Серебристо блеснув в лучах солнца, ставрида крутанула хвостом и упала в море.
— Сорвалась, окаянная! — Сейчас я ее выхвачу! — распалился Рокотов и далеко забросил свинцовое грузило. Но ему опять не везло. Не видел ни одной поклевки и Руцак, который, сняв майку, с удовольствием подставлял спину жарко пригревавшему солнцу. Вытянув волосатые ноги, он флегматично проговорил:
— Ни малявки! Сейчас буду купаться.
Такого беспечного, издевательского отношения к рыбалке Федор Федорович вынести не мог.
— Это уже черт знает что такое! — с яростью набросился он на гостя. — И не совестно вам, Боря!
— А ежели она жрет насадку и на крючок не садится! — сконфуженно оправдывался Руцак.
Ленивым движением пальцев он почесал могучее загорелое плечо и сделал попытку "подсечь", но леска не поддалась.
— Поймал? — ехидно спросил Рокотов.
— Тяжелую зацепил…
— Ну и тащи!
Оглядевшись, Маланьин сокрушенно сказал:
— А мы, братцы, дрейфуем.
— Определенно дрейфуем, — уныло поддержал Руцак и потащил леску. Она натянулась, как струна, и со звоном лопнула. На крупном загорелом лице Руцака выразилось недоумение.
Рокотов тронул веревку. Она свободно тащилась за лодкой. Всем стало ясно, что камень остался на дне. Это была настоящая беда. За якорем не нырнешь, а к берегу выгребать и привязывать новый камень — две добрых мили.
— Снимайтесь ко всем чертям! — тоном приказа проговорил Маланьин. — Всю снасть порвем!
Море начинало зыбить, лодку сильно несло. Поравнявшись с вехой, привязались. Дрейф прекратился. Задержанная веревкой лодка задирала нос все выше и выше. Комендант качался на носу и, к великой зависти Рокотова, таскал ставридок одну за другой. А Федор Федорович поймал пока что карасика величиной в пятак, морскую собаку и двух страшенных, как черти, большеротых ершей. Один из них, не желая сниматься с крючка, сильно дернулся и своим острым гребнем проколол майору палец.
