— То время было такое. После царя, когда неграмотных оказалось больше, чем грамотных. Вот мы и занимались ликвидацией безграмотности. Ликбезом, значит. Сокращённо.
Задумалась, спрятав глаза глубоко под стёклышками пенсне. Наверное, прошлое своё вспомнила. Не знали, конечно, дети, что Надежда Фёдоровна вспомнила, сколько их, малых, несмышлёных, и старых, седобородых, от первой буквы "А" до последней "Я" провела по этому букварю…
— И дед Матвей учился по этому букварю? — перебили её мысли дети.
— Учился, да не доучился! — выговорила она строго и недовольно. Тут же добавила мягче: — Поленился просто, теперь-то жалеет, до сих пор кое-кому прямо в глаза смотреть не может. Вечную вину свою несёт тяжело.
Подняла голову, посмотрела куда-то мимо бревенчатых стен.
— А ведь способным был. Учителем мог бы стать.
В Беловодах дети и не считали деда Матвея иначе, как своим учителем. Выходит, он им не учитель, вернее, не совсем учитель. То есть учитель, но не такой, как надо. А всё ведь из-за того же простого букваря, который не смог одолеть за свою жизнь старый.
И снова страницы — и снова тот далёкий, неведомый и такой необходимый для каждого из них сейчас мир. Остановились дети в конце, видят: рыженькая бородка сошлась клинышком, галстук в белых крапинках примят на груди, добрые глаза смотрят со страницы знакомым взглядом…
Смотрит на ребят чуть прищуренным глазом, будто вот рядом с ними сидит, возле печки. И говорит с ними, спрашивает каждого: "Ну, как ты учишься? Не стыдно ли будет тебе потом в жизни?"
Как деду Матвею бывает теперь. Ой, как стыдно!
13
Наступил Новый год. Деревья отяжелели снегом, дымки потянулись ниточками в небо от труб, окна замуровало лесом: и листьями, и ветками, и даже белыми, из снега, ёлочками. Надежда Фёдоровна стояла у окна, смотрела на волшебные художества мороза. Ей, наверное, не хотелось отпускать детей на каникулы, долгие зимние каникулы, — сколько ведь пропущено! Да и сама — как без них? Вдруг её глаза засветились.
— А не устроить ли нам ёлку, ребята?
— Ур-ра-а-а! — поднялось в классе.
Всем, видно, хотелось ёлку на Новый год. Настоящую, под самый потолок, с разноцветными игрушками и конфетами, с Дедом Морозом и хороводом. Такую, о которой они мечтали. Фантазировали на уроках рисования.
— Ну, живо, одевайтесь!
Густыми красками залёг закат в голых ветвях дедового сада. Спускаются до земли инеевые проседи ближнего леса. Тихо вокруг, ничто не шелохнётся. Зацепишь плечом ветку — так и обдаст тебя жгучим серебром.
